Бремя власти II - Иван Ладыгин

— Я… закончила. Место свободно. — бросила она, делая шаг к двери, мимо меня.

Инстинктивно моя рука метнулась вперед, схватив ее за запястье. Крепко. Ее кожа была прохладной, пульс — частым, как у загнанной птицы.

— Постой, Валерия.

Она замерла, не вырываясь, но и не оборачиваясь. Напряжение висело между нами густым туманом.

— Ты тогда сказала, — напомнил я тихо, — что у тебя был вопрос. Ты получила на него ответ?

Она резко дернула руку. Мои пальцы разжались — не потому что она была сильнее, а потому что я позволил. Она наконец повернулась ко мне лицом. Глаза горели, но не гневом. Скорее… усталой решимостью. Горькой, как бельгийский шоколад…

— Да, — выдохнула она. — Получила. Но чувства… — она резко махнула рукой, будто отгоняя назойливую муху, — … будут только мешать делу. Можешь об этом больше не беспокоиться. Никогда.

Она выпрямилась, расправила плечи, снова превращаясь в командира «Гнева Солнца», а не в ту женщину, что в пылу ярости и отчаяния поцеловала меня здесь же.

— Задание по укреплению восточного крыла выполнено на восемьдесят процентов. Отчет будет готов завтра утром, — бросила она уже официальным тоном и вышла, не оглядываясь. Дверь захлопнулась.

Я остался один в тишине подсобки. Я глубоко вдохнул через нос и ощутил запах пыли, старого дерева и… едва уловимый, но теперь уже знакомый — ее запах. Морской ветер и сталь — именно так она пахла…

Я тяжело вздохнул, прислонившись к дверному косяку. «Чувства будут только мешать делу» — ее слова эхом отдались в моей собственной груди. Я поставил себя в такую же клетку. Отгородился от Анны холодным расчетом и политическим браком. От Орловской — ее же полезностью… Она хороший инструмент, не более.

Чувства — это роскошь, которую мы, солдаты грядущей бури, не можем себе позволить. И все равно… этот поцелуй. Эта дрожь в ее руке сейчас…

Загнать все это в склеп долга будет сложнее, чем убить Князя Бездны.

Я тряхнул головой и оттолкнулся от косяка. Хватит мыслей! Пора браться за дело!

Я запер дверь на массивный железный засов. Но знал, что этого будет недостаточно. Сосредоточившись, я вытянул руки вперед. Из моих ладоней, из кончиков пальцев, потекли тонкие, почти невидимые нити чистой силы — солнечно-золотистые, с вкраплениями янтарного гнева. Они сплетались в воздухе, образуя вокруг меня и стола прозрачный, мерцающий купол. Щит Молчания и Невмешательства. Ни звук не выйдет наружу. Ни чужое любопытство не проникнет внутрь. Дополнительно я швырнул горсть пыли в сторону двери, пробормотав древние слова запечатывания. Пыль вспыхнула и вплавилась в дерево, образовав сложный пентакль. Теперь даже Рябоволову с его опытом потребовалось бы время, чтобы войти внутрь. Про рядовых арканистов я и вовсе промолчу.

Рабочее пространство было подготовлено. Священное место для священного дела.

Я скинул мешок на пол. Достал ингредиенты, аккуратно разложив их на краю стола: склянка с маслом звездного тмина, густым и черным, как ночь, пахнущим дальними галактиками; ампула с Кровью Князя Бездны — темно-багровая, почти черная субстанция, клокотавшая злобной энергией даже сквозь стекло; три корня мандрагоры, древних, скрюченных, похожих на засушенных карликов, их тихий шепот отчаяния щекотал сознание; и, наконец, десять Алмазов Адаманта — идеальных, чистейших кристаллов, холодных и безжизненных, жаждущих наполниться силой.

Затем я снял с пальца простое золотое кольцо. Тот самый скромный ободок с гравировкой «Всё пройдет». Моя последняя нить к иллюзии простоты. Теперь оно станет оружием. Щитом. Крепостью. Тюрьмой. Как когда-то…

Я сел на пол в позу лотоса, положив кольцо перед собой на голые доски. Взял кусок мела, пропитанный собственной кровью и пылью алмазов Адаманта. Дыхание замедлилось, сердцебиение выровнялось, сливаясь с ритмом Вселенной. Мир сузился до точки — до кольца на полу.

Мел заскользил по дереву. Точка. Окружность. Пентаграмма внутри — не просто звезда, а сложная мандала, спираль, вобравшая в себя знание тысячелетий. Знания моего царства, моих битв, моих побед над духами и демонами. Каждая линия пылала внутренним светом по мере нанесения, впитывая кровь и намерение. Я вплетал в узор руны Солнца, Защиты, Поглощения, Пленения. Рисунок становился все сложнее, живым, пульсирующим.

Когда последняя черта была замкнута, мандала вспыхнула ослепительным золотым светом, на мгновение затмив лампу. Воздух загудел, как натянутая струна.

Я взял склянку с маслом звездного тмина. Перевернул ее вверх дном. Первая капля рухнула на пол. Затем еще капля. Масло растеклось по линиям мандалы, впитываясь в рисунок, заставляя свет пульсировать темнее, глубже, приобретая оттенок космической ночи. Затем настала очередь крови Князя Бездны. Я открыл ампулу. Зловоние гниющей бесконечности ударило в нос. Капля черно-багровой субстанции упала прямо в центр пентаграммы, на кольцо. Раздался шипящий звук, как от раскаленного железа. Кровь впитывалась в золото, оставляя темные, зловещие прожилки. Я добавил свою силу, чистую, солнечную, заставив демоническую энергию подчиниться, вплестись в структуру артефакта как элемент защиты, а не разрушения. Кольцо дрогнуло, стало теплым.

Потом я перешел к мандрагорам. Я взял первый корень. Древний крик отчаяния ударил мне в мозг. Я раздавил корень в руке, а затем сжег, превратив его в горький порошок. Посыпал им кольцо и мандалу. Пыль засветилась тусклым зеленым, зашипела, впитываясь. Это была жизненная сила земли, искаженная страданием, но сильная. Связь с материальным миром, якорь.

И наконец я перевел взгляд на Алмазы Адаманта. Я взял первый кристалл. Он был холодным, пустым, ненасытным. Я вложил в него часть своего Источника — мощный поток золотой энергии. Алмаз вспыхнул ослепительным белым светом, запел тонким, чистым звоном. Я прижал его к ободку кольца. Магия Астрала, древняя и неумолимая, потекла из моих пальцев, вплетая кристалл в структуру металла, заставляя его слиться с золотом. Алмаз исчез, оставив на поверхности кольца крошечную, идеально ограненную впадинку, сиявшую внутренним светом. Резервуар. Первый из десяти.

Работа требовала чудовищной концентрации. Каждый алмаз был новой битвой — нужно было наполнить его силой, точно вплести в растущую магическую матрицу кольца, сбалансировать с уже влитыми элементами. Пот заливал глаза, мышцы горели от напряжения, Источник стонал, отдавая последние капли. Я чувствовал, как кольцо меняется, тяжелеет не физически, а магически. Оно становилось не просто украшением. Оно становилось центром. Аккумулятором невероятной мощи. Щитом, способным отразить удар князя. Оружием, способным выжечь дыру в реальности. И… тюрьмой. Для тех, кого я решу туда поместить. Я выгравировал на внутренней поверхности микроскопические руны Пленения и Подчинения — невидимые глазу, но незыблемые для духа.

Когда последний, десятый