Как создать хентай 5 18+ - Вадим Фарг

энергичная, похожая на фею, которая вот-вот взлетит от переполняющих её эмоций. Она махала толпе, посылала воздушные поцелуи и буквально светилась от счастья, впитывая обожание зала. Кэори же, напротив, была воплощением спокойствия и холодной, отстранённой красоты. Она не улыбалась, лишь едва заметно кивнула залу, но в её позе, в том, как она гордо держала голову, чувствовалось такое достоинство, что толпа на секунду притихла, заворожённая её ледяным величием.

Первой, конечно же, начала Мико. Она подпорхнула к микрофону, и её звонкий, весёлый голос тут же заполнил всё пространство.

— Приве-е-ет всем! — пропела она, и толпа восторженно взревела в ответ, скандируя её имя. — Я так рада, так рада вас всех здесь видеть! Вы просто невероятные! Спасибо, что пришли!

На огромном экране за её спиной замелькали её работы. Милые, забавные, но при этом донельзя соблазнительные чиби-версии наших героинь, арты с кицуне, неко-девочками и другими мифическими созданиями, которые в её исполнении выглядели одновременно невинно и порочно.

— Многие думают, что создать милого персонажа — это просто, — щебетала она, порхая по сцене, как бабочка. — Нарисовал большие глазки, румяные щёчки — и готово! Но это не так! Чтобы вы по-настоящему влюбились в героиню, она должна быть не просто кавайной. Она должна быть… живой! В ней должна быть искорка, маленький чертёнок, который будет вас дразнить и не давать спать по ночам! Вот, посмотрите сюда!

На экране появился арт с нашей главной героиней, Тсукико, в образе школьницы. Она сидела на парте, кокетливо болтая ногой.

— Видите? Не просто милая девочка. А правильный изгиб бедра, который подчёркивает её упрямый характер. Чуть приоткрытые губки, которые так и просят поцелуя, а может, и чего-то большего. А главное — блеск в глазах! Этот маленький блик, который говорит: «Я не такая простая, как кажусь. Попробуй, разгадай меня!». Именно такие детали заставляют ваше сердце биться чаще, заставляют вас хотеть её защищать и… обладать ею.

Она говорила так увлечённо, с таким неподдельным восторгом, что даже я, человек, который видел эти арты сотни раз и писал для них предыстории, заслушался. Она была не просто художницей. Она была настоящей волшебницей, которая знала, как с помощью пары штрихов и правильного оттенка розового вдохнуть в нарисованную картинку настоящую, живую душу.

Когда она закончила, зал взорвался овациями. Мико, раскрасневшаяся и счастливая, поклонилась и, хихикнув, уступила место Кэори.

И тут же наступила тишина. Гул смолк так резко, будто кто-то повернул рубильник. Кэори подошла к микрофону с грацией хищной пантеры. Она не улыбалась, не пыталась заигрывать с публикой. Она просто стояла и смотрела в зал своими серыми, бездонными глазами. И в этой тишине было больше власти, чем в самых громких криках.

— Добрый вечер, — её голос был ровным, спокойным, почти академичным, но от него по коже пробежал холодок. — Моя коллега рассказала вам о душе. Я же расскажу вам о разуме. О том, как цвет и композиция управляют вашими эмоциями без вашего ведома.

На экране за её спиной появился арт с нагой, который она показывала мне в офисе. Та самая змееподобная женщина, обвивающая мужчину. Арт был выполнен в холодных, почти ядовитых тонах.

— Психология восприятия — это точная наука, — безэмоционально продолжала Кэори, но я-то знал, что за этим холодным фасадом скрывается настоящая буря. — Посмотрите на этот арт. Спиралевидные узоры на её теле — это не просто украшение. Они создают гипнотический эффект, затягивая ваш взгляд в центр композиции, подчиняя ваше внимание. Холодные, почти металлические тона — синий, фиолетовый, серебряный — подчёркивают её отстранённость, её доминантную, властную натуру. Она не просит. Она требует.

Толпа слушала, затаив дыхание. Её лекция была похожа на сеанс гипноза. Она говорила о «точках фокуса», «цветовой гармонии» и «подсознательных триггерах», и её слова, как острые ледяные иглы, проникали прямо в мозг.

— Она не соблазняет вас теплом. Она парализует вас холодом. Она заставляет вас желать подчиниться, потому что в этом подчинении вы видите единственную возможность приблизиться к ней, разгадать её тайну. Это не страсть. Это интеллектуальная дуэль, в которой вы заведомо проиграли.

Она замолчала. И в этой оглушающей тишине я вдруг с абсолютной, ужасающей ясностью понял. Она говорила не только об арте. Чёрт возьми, она говорила о себе. О нас. О наших с ней «исследованиях». О том, как она, с холодным, отстранённым видом, позволяла мне изучать её тело, но на самом деле… на самом деле это она изучала меня. Она контролировала всё. Каждый мой вздох, каждое прикосновение, каждый стон. Она была этой нагой. А я… я был тем самым мужчиной, которого она обвила своими кольцами, загипнотизировала и подчинила своей воле. И самое страшное, самое постыдное было то, что мне это безумно нравилось.

Кэори закончила своё выступление, и зал, который до этого сидел в оцепенении, взорвался аплодисментами, ещё более громкими и яростными, чем после выступления Мико. Люди были не просто в восторге. Они были заворожены. Покорены. Я смотрел на неё, на эту ледяную королеву, стоящую в свете софитов, и понимал, что сегодня она приобрела не просто поклонников. Она приобрела адептов. Секту имени Ока Кэори. И я, кажется, был первым в их списке.

* * *

Я стоял за кулисами, в спасительном полумраке, и чувствовал себя главным героем дешёвого боевика, которого вот-вот толкнут на арену для гладиаторских боёв. Только вместо меча и щита у меня был микрофон, а вместо львов — тысяча фанатов. Честно говоря, я бы предпочёл львов.

Сердце колотилось не просто так, оно исполняло какой-то безумный барабанный бой, отдаваясь в ушах и горле. Казалось, ещё немного, и оно выпрыгнет изо рта, помашет мне на прощание и скроется в толпе. Ладони стали мокрыми и липкими. Отличная мысль, Изаму, уронить микрофон в первую же секунду. Это будет незабываемо.

Я подсмотрел в щёлочку между тяжёлыми бархатными шторами. Мама дорогая. Зал был похож на огромное, живое, дышащее существо, которое гудело в предвкушении. Тысячи лиц, тысячи глаз, и все они скоро будут смотреть на меня. На меня! На парня, который большую часть жизни провёл, прячась за экраном ноутбука и вымышленным именем. Во рту моментально пересохло, будто я наелся песка. Паника, эта холодная и мерзкая змея, обвилась вокруг моей шеи и начала медленно сжимать кольца. Я не смогу. Точно не смогу. Я выйду, открою рот, и оттуда вырвется только жалкий писк. Позор на всю Японию. Конец карьере Сенсея Кампая.

— Изаму-кун,