Большая книга Шамана - Владимир Павлович Серкин

– Как это?

– В первозданных языках слова буквальны.

– Не понимаю.

– Например, слово «медведь» означает «грозный спит всю зиму».

– А жесты?

– «Медведь» произносится так «угроза (звук) – спит (жест) – зима (звук) – всегда (жест)».

– Здорово. Принципиально ново. А еще?

– Не ново. Все языки так начинались.

– Расскажи еще.

– «Бубен» – «гумм-денн[110]». Просто повторение звука.

– Так и слово «бамбук»?

– Да, это след древнего языка.

– А жестами?

Шаман показал жест, означающий, что ему некогда сейчас заниматься уроками языка.

– Трудно общаться с людьми, говорящими на таком языке.

– (Шаман смеется над моей подначкой.) Зато заклинания гораздо сильнее.

17.05.05

16.30. Стоим на самой высокой вершине этого побережья. Здесь, как говорит Шаман, самый высокий (и в переносном смысле, и буквально, по физическому месту жительства) из местных Горный Дух. Положили подарок, отдыхаем. Вид – как из космоса. Жесткий ледяной ветер, очень высоко, страшно смотреть на обрыв к океану, ощущение пустоты и засасывающей воронки. На восток – далеко внизу берег с белой кромкой льда, на запад – бесконечные хребты и ребра еще заснеженных гор. Черные пятна кустарника и каменных осыпей проглядывают из-под снега на ближних склонах, но все дальние кажутся ярко-белыми и окутанными синеватой дымкой.

На эту вершину никто, кроме нас с Шаманом, не залазил. Летом не продерешься из-за зарослей кедрового стланика, зимой – обломаешь лыжи о камни и стланик под снегом. Мы прошли на привезенных мною с Аляски снегоступах. Правда, Made in China, но не массовые дорогие вещи китайцы делают хорошо. Похоже на нашу конверсионную продукцию. Железный обод из прочного легкого белого металла, зубья из хорошего дюраля, металлические же шурупы и заклепки, надежная упряжь, и все это – не более трех килограммов. Даже Шаман одобрительно цокал, рассматривая. В 1999-м мы пытались сюда продраться на других снегоступах из «специального горного» пластика, который сломался на полпути. Под рыхлым снегом нога может встать на камень, ветвь или в яму под любым углом. Слону ясно, что обод нужен металлический.

Вспомнились «сумеречные», которые как раз сейчас километрах в пятидесяти-шестидесяти от нас на западе движутся домой на деревянных снегоступах с ременной упряжью.

Очень четко представил, как суровый мужчина неутомимо пробивает след, а женщины ступают в него, глядя на мерно покачивающуюся спину защитника и повелителя.

– Как они идут сейчас на деревянных снегоступах? Ведь ломаются, наверное, каждый день.

– Сейчас как раз отдыхают.

– Откуда знаешь?

– Им идти много дней. Поэтому берегут силы.

– А потом в темноте меньше сил расходуется?

– В это время года важнее не свет, а снег. Вечером, ночью, утром примораживает, снег прихватывает, можно идти, почти не проваливаясь. А примерно с двенадцати до восьми вечера снег рыхлый на солнце. Сил тратишь много, а проходишь мало.

– Что-то я не заметил.

– Мы с обеда идем по хребтам. Здесь наст. К мягкому снегу спустимся к шести. До восьми очень-очень заметишь.

– Почему их до сих пор не «открыли»?

– Они не хотят.

– Ну, мало ли, что они хотят. Других же открыли.

– Их речь более сильна, чем наша. Будет так, как они хотят.

– При чем здесь речь?

– Речь создает мир.

– И чем же она сильна?

– Я уже говорил – первозданна. И гораздо меньше различие между словом и делом.

02.09.99

Именно в солнечные осенние дни тени в прибрежных скалах настолько густы, что кажутся пещерами, провалами. В июле, например, солнце и теплее, и ярче, но тени так и остаются тенями. А сегодня приходится вспоминать знакомые очертания скал, чтобы «не видеть» пещер там, где всего лишь тени.

– Почему осенью тени другие?

– Переходный период.

– Куда?

– Скалы, деревья, волны и многие другие вспоминают про зимние сны и «прикидывают» их в тенях.

Горы Ангачак

© Фото А. Шафранова

– Это просто тени?

– Для большинства – тени. Для тебя могут быть проходы.

– То есть я могу сейчас куда-то пройти?

– Не сейчас, во сне.

– Как найти места проходов?

– Технология развивается и сама не знает – куда, сегодня есть простая, доступная многим техника.

– Танк? (Смеемся.)

– Нужно найти на хорошей фотографии то, что в реальности или не видел, или не так смотрится.

– Это места переходов?

– И понимания, и общения.

– Так их очень много.

– Всегда много, не всегда была техника.

– Ты ходишь в Шаманский лес во сне?

– Иногда так.

– Можешь принести оттуда еще какое-нибудь неизвестное растение?

– Подумаю.

03.09.99

– Пока, однако, не принесу.

– Как ты подумал?

– Увидел во сне.

Океан непроявленный

2000, 2005

06.10.00

Просматривая свои записи, иногда нахожу диалоги, которые сам не могу понять до конца. Не из-за почерка.

Диалоги непонятны по другой, пока не объясненной причине. В период разговора с Шаманом и несколько дней после я прекрасно понимал все. И, судя по записям, задавал вопросы и даже спорил. Теперь же, через несколько лет, чувствую, что не понимаю до конца.

Однако существует и другой опыт. После обсуждения диалогов с другими часто открывается новый смысл («пласт смысла»), который был от меня скрыт непосредственно во время разговора и записи. Я проанализировал психологические механизмы такого «открытия»[111] и, когда позволяет время, сознательно и систематично использую их. Это позволяет лучше расшифровывать, понимать и дополнять ранее опубликованные тексты. С этой же целью начинаю публикацию и части не до конца понятых диалогов.

– Волной море дышит?

– И Земля, и ты.

– Читал, что Мировой океан – живое существо.

– Все живое – часть океана.

– И ты?

– И ты.

– Слушай, так ты же говоришь об Океане непроявленном!

– Конечно.

– И он соединен?

– Ты знаешь.

– Волосы дыбом встают. Это нумен нуменов?

– Нет. Нумен нуменов раньше. Это, если нужна аналогия, нуменальная среда.

06.10.05

Хотя льда еще нет, скамейка для наблюдения за волнами льда уже сколочена. Листва на склоне стала яркой, желто-оранжевой, местами огненно-красной. Смотрим со склона поверх разноцветных деревьев на темно-синие, почти серые волны. Ночью были заморозки, и поверхность воды как бы загустела, стала более вязкой, тянучей. Волны лишены ряби и кажутся плавными, медленными, серебряно-литыми. Солнечный свет не отражается, а проникает внутрь волны и светит оттуда. Завораживает.

Теперь понимаю, что, рассказывая про волны льда, Шаман объяснял лишь малую часть. Да и как бы он мог тогда без многолетней практики объяснить?

Потом я увидел, как эту же скамейку Шаман использовал для работы над «соответствием идее самого себя». Сегодня утром Шаман несколько часов сидел по-другому, иногда закрывая глаза, но не засыпая. Другая практика?

– Что это было?

– Не все в городской жизни складывалось наилучшим образом.