Бахмут как есть. Рассказ зека-штурмовика ЧВК «Вагнер» - Пересидок

 Многое в этот момент лезет в голову, но не буду об этом, а скажу главное, что такие события непременно меняют тебя как личность, меняют твоё мировоззрение, меняют твои ценности и вообще всё в твоей жизни.

 В принципе, основная масса бойцов попавших на СВО из мест лишения свободы, не сильно страдают от посттравматического синдрома из-за участия в боевых действиях. Это связано с тем, что люди отбывающие наказания в тюрьме, как правило люди лехого характера. А в добавок отсидев несколько лет в колониях строгого и особого режима человек становится черствый и не сильно восприимчив к тяжестям бытовых условиях.

 Чаще всего, бойцы участвующие в специальных военных операциях получают психологические травмы из-за потерь близких людей, которые они видят во время боёв. Это действительно тяжело, когда ты общаешься с человеком, делишь с ним банку гречки на двоих, слушаешь его рассказы о том кто его ждёт дома, о том что он хочет сделать первым делом как вернётся, а через несколько часов вы идёте группой на штурм и ты уже видишь его изуродованное тело.

 Для того что бы такие ситуации не сильно давили на бойцов, в ЧВК «Вагнер» иногда делали ротацию среди штурмовых групп. То есть меняли разных людей местами. Это не позволяло сильно привыкать к членам группы, что соответственно не вызывало сильного стресса при потерях.

 Когда мы начали вести бои в самом Бахмуте, то эта практика практически сошла на нет, так как наши потери и без того были на столько велики, что ротация групп происходила сама собой за счёт прибытие новобранцев на места убитых и раненых товарищей.

 Но люди прошедшую тюрьму становятся менее восприимчивы к чужому горю, именно поэтому зека-штурмовикам легче было адаптироваться на войне. Что же касаемо психологического состояния штурмовиков после СВО, то по этой же причине посттравматический синдром практически никого из «музыкантов» не коснулся.

 Конечно же, не всё так радужно. Я по себе знаю что остались в голове некие флэшбэки. Например, громкие звуки вызывают невольное желание прыгнуть голову, так как они напоминают «прилеты». Или я ночью очень часто ищу автомат в кровати, так как во сне мне кажется что на нас напали.

 Тем не менее есть моменты которые нельзя отнести к типичному проявлению посттравматического синдрома. Это например, заостренное чувство всего того что связано с СВО...

 Когда я вернулся из зоны боевых действий, то меня сильно злил тот факт, что большинство людей живут какой-то своей жизнью — будто страна и не воюет во все. Они ходят по улицам, улыбаются, лазиют в запретграмме и делают вид что СВО не существует. Тогда я задал вопрос таким людям:

 «Не ужели вам неинтересно то что происходит там, «за ленточкой», на передовой?»

 И большинство из опрошенных мною людей ответили, что мало того что они не интересуются этим, так ещё специально избегают подобных новостей — цитата:

 «.., чтобы не портить себе настроение».

 Твою ж мать! Настроение они боятся себе испортить. А то что мужики умирают там, на передке, ради того что бы они могли наслаждаться мирным небом над головой, а не сидеть по подвалам скрываясь от авиаударов, они не думают. Правильно говорил Пригожин:

 «У кого сыновья отдыхают в Дубае, тому чужды проблемы фронта».

 Вы только не подумайте, мои подписчики, что я какой-то зацикленный солдафон и что кроме войны я ничего не вижу. Я прекрасно понимаю, что у каждого своя жизнь и ради того чтобы эта жизнь была у каждого, мы там умирали в зоне СВО и умираем до сих пор. И наверное поэтому стоит хотя бы интересоваться как там дела на фронте? А то этот интерес у подобных «зумеров», талерастов, пацифистов и прочих аполитичных личностей появится лишь тогда когда полчища нацистских войск будут стоять под Москвой.

 Для вернувшего бойца из зоны СВО очень важно понимать, что то что он делал на войне, он делал не зря. В этом плане наше государство работает очень хорошо, как в обществе, так и в медийном пространстве.

 Как пример, можно привести все эти скандалы с так называемыми «звездами» эстрады и «запретграмма», которые либо ведут себя неподобающе, как это было на «голой вечеринке Ивлиевой», либо вообще смеют открывать свои пасти, негативно высказываясь про СВО.

 Таких персонажей наша государственная машина карает тут же и этот факт не может меня не радовать. В этот момент я чувствую поддержку своей страны за которое готов был отдать жизнь.

 С обществом власти тоже работают на 5 с плюсом, объясняя людям через СМИ, что наши мужчины, воюющие на СВО герои страны. И это правильно, потому что представьте какого бойцу прошедшему весь ад боевых действий слышать по возвращению на Родину, что он убийца, маньяк и руки у него по плечи в крови? Мягко говоря это было бы очень обидно.

 По мимо этого для ветеранов СВО и их семей существует множество льгот: пенсия, бесплатный проезд на общественном транспорте, 50% скидка на оплату ЖКХ, отдельная квота для детей участников СВО при поступлении в институт, пониженная налоговая ставка для организации в которых работают бывшие участники СВО, военная ипотека и многое другое. К сожалению, многие «музыканты, в том числе и я, до сих пор не получили удостоверение ветерана боевых действий и лишены всех этих льгот.

 В этом плане я чувствую некое ущемление в свой адрес, так как «вагнера» воевали точно не хуже чем те кто воевал в рядах Министерства Обороны России. А судя по тому что долгих 8 месяцев линию фронта вперёд двигали только мы, то скорей всего, ЧВК «Вагнер» воевал на много лучше других подразделений РФ. Отсюда возникает логичный вопрос:

 «Тогда почему одним всё, другим ничего?»

 Надеюсь ответ на этот вопрос придёт ко мне когда-нибудь и я успокоюсь в этом плане, но именно такие моменты начинают вызывать посттравматический синдром. Потому что, как я говорил в первой части статьи по этой теме, бойцы прошедшие боевые действия на Украине особо остро реагируют на всё что так или иначе связано с СВО.

 Вот например, у меня был случай в фитнес клубе, куда я хожу не только для того чтобы поддержать спортивную форму, но и для того чтобы закачать мышцами ранение. Ведь часть мышц из меня вылетели вместе с осколком или пулей, что пронзили меня