Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

Так вот, я расскажу историю про трудовой энтузиазм и еврокоммунизм для тех, кто лишён корпоративных пьянок и сегодня, а то и завтра, делает что-то полезное для страны.

Один итальянец приехал в Тольятти строить автомобильный завод. Он вышел с первого совещания и сказал своему приятелю:

— Здесь ничего и никогда не изготовят. Никогда.

Декабрь лез итальянцу под пальто и на следующий день он пошёл к русскому начальнику цеха Мамаеву. Итальянец честно сказал, что работа остановится, потому что smejniki не поставили резиновые уплотнители для радиаторных пробок. Это были уплотнители с очень жёстким допуском по всем параметрам, изготовленные из особой резины, выдерживающей высокие температуры. Советский оборонный завод промучился с этими уплотнителями несколько месяцев и так и не выполнил заказа.

Начальник цеха с правильной и подходящей к делу фамилией Мамаев угрюмо посмотрел на итальянца.

— Хуйня, — сказал он хмуро. Переводчица привычно пропустила эти слова мимо ушей.

Тогда Мамаев достал откуда-то огромный нож и резиновый шланг из которого поливают сады (Итальянец был особенно нечёток, объясняя, откуда в руках правильного человека Мамаева взялись эти предметы).

Мамаев нарезал как колбасу этот шланг — и протянул результат на ладони.

— Ставь и не выёбывайся.

Переводчица привычно сэкономила на некоторых словах.

Уплотнители проработали ровно столько, пока не наладились поставки.

— Я понял, что эти люди владеют какой-то высшей истиной, которая мне еще была недоступна, — сказал итальянец.

— Что говорит? — поинтересовался правильный человек Мамаев.

— Говорит, что охуел, — правильно перевела переводчица.

Голова у итальянца начала работать в правильном направлении. Потом он привёз запчасти из Италии в багаже. Запчастей хватало — их набралось на 110 одинаковых чемоданов.

Высшая истина стала итальянцу чуть доступнее, когда он вез всё это обычным рейсом Аэрофлота "Милан-Москва". На таможне, когда у него спросили о багаже, он спокойно показал им на чемоданы, и потом глядел на таможенников правильным взглядом начальника цеха Мамаева. А когда он в Москве перетаскивал чемоданы на другой самолет, чтобы лететь в Куйбышев, то вспомнил много правильных слов. Но итальянец уже нанюхался русского декабря и использовал слова по назначению. У него было двадцать четыре часа, чтобы доставить детали прямо на сборочный конвейер.

Он, как и многие правильные люди, считал, что все-таки хорошо работать только по долгу или только за деньги нельзя. Он понял, что дело в алхимии соединений, которую нельзя хвалить и нельзя порицать.

Как-то итальянец обнаружил, что его цех был завален ящиками с оборудованием, и найти нужное стало невозможно. Со своей переводчицей он пришел к начальнику цеха

— Товарищи, — итальянец уже хорошо выучил это слово, такое же полезное, как и некоторые другие, — товарищи, завтра утром, в субботу, я приду сюда и попробую привести в порядок ваш склад. Дайте только погрузчик.

Субботы ему не хватило, а в воскресенье около часу дня на площадку пришел начальник цеха, и переводчица перевела итальянцу правильные партийные слова. И тогда начальник цеха вынул из кармана два красных красивых яблока. Потому что ни хуя больше у начальника цеха не было, а заговорив про материальное стимулирование и премии, можно было осквернить правильный язык.

Итальянец, впрочем и тогда не понимал всего. Он, вспоминая, говорил: «Я видел, как работали на строительстве завода солдаты, простые парни с чертами лиц явно восточного типа. Что им то, казалось, до нашего завода»? Что делали солдаты на советских стройках, ему никто не объяснил, и я считаю, что правильно сделал. Итальянцу и так было хорошо — он помнил улыбку девушки с соседнего крана, и все это для него объединялось в общее понятие "энтузиазм".

— Не знаю, можно ли такое повторить, — сказал он под конец.

Повторить, понятное дело было нельзя.

Вот и вся история про Еврокоммунизм. Больше про коммунизм мне сказать нечего.

Извините, если кого обидел.

29 декабря 2005

История про святочный рассказ

А выложу-ка я настоящий святочный рассказ. Хоть и не ко времени.

Извините, если кого обидел.

29 декабря 2005

История про Голема

Ну и ладно. Вот вам святочный рассказ.

*

Восстание догорало. Его дым стлался по улицам и стекал к реке, и только шпиль ратуши поднимался над этим жирным облаком. Часы на ратушной башне остановились, и старик с косой печально глядел на город.

Восстание было неудачным, и теперь никто не знал почему. Чёрные танки вошли в город с трёх сторон, и битый кирпич под их гусеницами хрустел как кости.

Капитан Родионов сидел в подвале вторые сутки. Он был десантником, превратившимся в офицера связи.

Родионов мог бы спуститься с остальными в сточный канал, но остальные — это не начальство. Остальные не могли отдать ему приказ, это был чужой народ, лишённый чёткой политической сознательности. Капитан Родионов был офицер Красной Армии, и, кроме того, как воевать, не умел в жизни ничего. Он воевал куда более умело, чем те, что ушли по канализационным коллекторам — и именно поэтому остался. Он ждал голоса из-за реки, где окопалась измотанная в боях армия и глядела в прицелы на горящий город.

Приказа не было три дня, а на четвёртый, когда радист вынес радиостанцию во дворик для нового сеанса связи, дом вздрогнул. Мина попала точно в центр двора. От рации остался чёрный осколок эбонитового наушника, а от радиста — куча кровавого тряпья.

Теперь нужно было решать что-то самому. Самому, одному.

До канала было не добраться, и вот он лез глубже и глубже в старый дом, вворачиваясь в щели как червяк, подёргиваясь и подтягивая ноги.

Грохот наверху утихал.

Сначала перестали прилетать самолёты, потом по городу перестала работать дальнобойная артиллерия — чёрные боялись задеть своих.

Но разрывы приближались — видимо, чтобы экономить силы и не проверять каждую комнату, чёрные взрывали дом за домом.

У Родионова был английский «стен», сработанный в подпольных мастерских из куска водопроводной трубы. Он так и повторял про себя — водопроводная труба, грубый металл, дурацкая машинка — но к «стену» было два магазина, и этого могло хватить на короткий бой. Застрелиться из него, правда, было бы неудобно.

И вот Родионов начал обследовать подвал. На Торговой улице дома были построены десять раз начерно и на каждом фундаменте стоял не дом, а капустный кочан — поверх склада строился магазин, а потом всё это превращалось в жильё. Прошлой ночью он нашёл дыру вниз, откуда слышался звук льющейся воды