Чиж: рожден, чтобы играть. Авторизованная биография - Андрей Юдин

человеком, который «равно талантлив, как и непредсказуем». (На сейшене, к примеру, он мог заявить в микрофон: «Сейчас я спою для друзей и для жены. Остальные могут валить из зала!») Но, несмотря на сложный характер, он имел репутацию великолепного ударника — манеру его игры называли неповторимой, узнаваемой и очень экономной.

Рейс из Харькова прилетел в субботу, 21 сентября, около двух часов дня. В аэропорту Чижа и Михайленко с гитарными кофрами встретил Сакаев. На его «жигуленке» они помчались в больницу к Чернецкому, которому удалось отпроситься у врачей. Корзинина подхватили по дороге в студию. Времени на знакомство и сыгрывание не было. Поэтому запись решили начать с относительно простой песни «Клёво».

Пока шла настройка, хозяйственный Сакаев купил колбасы, головку сыра и пару ящиков пива — в студии царил настоящий рок-н-ролл. «Корзинин немножко “вкис”, — рассказывает Чернецкий, — и под пивом у него вживую пошло — с драйвом, “с мясом”. Не было никаких обязательств друг перед другом, а потому — и никаких претензий». («Корзинин как заиграл — я был просто поражен, — вспоминал Чиж. — И тогда же мне показалось очень интересным поиграть с другими музыкантами».)

Запись продолжалась до двух часов ночи. Фактически альбом был сделан с ходу — формат предполагал всего полчаса звучания. Сильно устав, музыканты поехали в офис к Сакаеву, где заснули прямо на столах и стульях. Утром все вернулись на Фонтанку — накладывать бэк-вокал, перкуссию и соло-гитару Чижа. В студии их встретил звукооператор Вадим Ракитский. Оказалось, он всю ночь прослушивал треки и, по словам Чернецкого, проникся материалом: «Пацаны, чтобы классно свести, надо докинуть соляки, а кое-где перепеть вокал».

Когда Чиж намекнул, что ему надо «вдохновиться», Ракитский сбегал на Невский и принес спичечный коробок, набитый «травой». Еще никому в мире не удалось доказать, что наркотики способствуют созданию хорошей музыки. Но, если быть честным, никто не доказал и обратного. Сессия на Фонтанке была как раз тем случаем, когда кайфовая музыка рождалась в прямом смысле «под кайфом». Гитарные соло Чижа вышли, по общему мнению, безумно драйвовыми и красивыми.

— Это был период, — говорит он, — когда «трава» еще расширяла сознание, и никаких границ и правил для меня просто не существовало.

Все семь песен были записаны и сведены за 25 часов. Таких рекордных сроков история отечественного рок-н-ролла, похоже, не знала. Альбом назвали «Бит», хотя ему больше бы подошло название «Родившийся в эту ночь» — как пластинка «Наутилуса», записанная в этой же студии.

Ноябрь 1991: Ганновер

Не надо несбыточных грез,

Не надо красивых утопий.

Мы старый решаем вопрос:

Кто мы в этой старой Европе?

Валерий Брюсов

Когда Чиж пел: «К тому же пригласили на гастроли в Копенгаген его, / все кричали: “Добился-таки своего!..”», он вкладывал в эти строчки бездну иронии — в какую заграницу могли выпустить музыканта-бомжа? Разве что в Рио-де-Житомир.

Но после распада СССР времена быстро менялись. В ноябре 1991-го снова «аукнулись» Соловки — корреспондент столичного журнала «РокАда» Марина Радина, которая прониклась симпатией к самобытному бэнду, устроила «Разным» приглашение на фестиваль в Ганновер, родной город Scorpions. Это была первая зарубежная поездка Чижа, для которой хитрым маневром — через Москву — был оформлен первый в его жизни загранпаспорт.

В отличие от полчищ «челноков» с их матрешками и черной икрой, парни захватили в Германию только сало, консервы и водку. Пограничный Брест они проводили тостом: «Прощай, земля родная!» Далее логически вытекало: «За наших польских братьев!», «За победу над Германией!» и т. д.

Возлияния продолжались вплоть до отъезда на родину, поскольку заграница вызывала у «Разных» самый настоящий шок. Здесь свободно продавались гитары «Gibson», безработные носили джинсы и лопали бананы, а в доме немецкого журналиста, который их приютил, Чиж впервые увидел чудо техники — CD-проигрыватель — и был просто ошеломлен чистотой звука.

Словно упрекая немцев за это буржуйство, Чиж в интервью для газеты «Neue Press» не без пафоса заметил: «У вас устраивают концерты для удовольствия, а у нас они были формой борьбы». Видимо, поэтому журналист окрестил харьковских рокеров «музыкальными диссидентами», хотя правильнее было бы назвать их «провокаторами».

— Мы сидели в гримерке и выпивали с музыкантами, — рассказывает Чиж. — Спрашиваем одного немца: «Знаешь, что такое “Белый Медведь”?..» Он искренне заинтересовался. А «Белый Медведь» — это когда в каждой руке по стакану водки. Немец глазами хлопает. «А чего ты смотришь? Пьешь и запиваешь». На сцену он так и не вышел. Срубился.

Концерты проходили в евангелистском молодежном центре. Вместе с «РЛ» выступили группы «Urban Folk» из Шотландии и немецкая «Lineout Connection». Неизгладимое впечатление произвела на Чижа шотландская барышня с аккордеоном: «Она так шпарила на инструменте — у меня чуть башню не снесло!.. Абсолютно другая манера. Научиться этому можно, другое дело, что они это с пеленок впитывают».

Долгие годы между СССР и всем остальным миром высилась глухая стена. Бывшим обитателям «музыкального Зимбабве» было непонятно, в какой системе координат они находятся, чего стоят сами по себе. В Ганновере из Чижа естественным образом ушло то, что так старательно выколачивали (нередко вместе с мозгами) из головы советского человека, — «низкопоклонство перед Западом». Наблюдая коллег-иностранцев, он сделал вывод, что уровень «РЛ» как бэнда нисколько не хуже.

— Когда мы спели а капелльно «Черного ворона» (по-моему, на бис), инструментов нету, просто стоим, как «Песняры», — я смотрю в зал, а немцы плачут. Натурально, серьезно — стоят немцы и немки, и у них слезы текут. Эх, ни хера себе, думаю, вот это мы дали!.. И быстрее в гримерку — еще сто грамм принять...

«Разные» так понравились ганноверцам, что их попросили сыграть сольный концерт. На него Чиж пришел в новых ботинках, купленных на выданный гонорар. Это были башмаки из комбинированной черно-коричневой кожи, прочные и красивые[77]. (Особый кайф заключался в том, что Чиж, как и Ленин, носит неходовой 38-й размер, который в советских магазинах встречался крайне редко.) Оставшиеся семьдесят дойчемарок он привез в Харьков — дома, как обычно, не было ни копейки.

Кстати, через месяц Scorpions, которых харьковчане так и не встретили на ганноверских улочках, нанесли повторный визит в Москву (в 1989 году они уже дали концерт в Лужниках). Беседуя с бывшим лидером КПСС М. Горбачевым, монстры тевтонского рока пошутили: «Наши предки пришли сюда с танками, а мы —