Чиж: рожден, чтобы играть. Авторизованная биография - Андрей Юдин

Но, к счастью, молодая демократия в России всё же победила, а 25 августа, на последнем концерте в Томске, случилось то, чего «РЛ» никак не ожидали.

— Мы зашли в гримерку, — вспоминает Чиж, — и Олежек Сакмаров с хитрым лицом говорит: «Мы тут подумали: хорош перед нами играть — сыграйте после нас. Ребята вы молодые, давайте!» Я радостный прибегаю: «Пацаны, мы играем вторыми!..» Они мрачно: «Чувак, это подстава. Сейчас люди БГ отслушают и свалят». «Да и фиг с ним! — говорю. — Заодно и проверим себя». Да, люди уходили. Но многие остались. Им, наверное, было просто интересно, что это за «темная лошадка» такая? Почему она играет после Гребенщикова? Мы вышли, стали лабать, и больше из зала никто не ушел. Ни один человек.

Эту радость смазал конфликт с Климом. Тур начался с того, что он опоздал на самолет, — «Разные» улетели без него и первый концерт отыграли втроем.

— Паша позвонил из Новосибирска, — вспоминает Чернецкий, который тогда остался в Харькове. — «Передай Климу, что мы на него не обижаемся». Он тогда сильно пил — у него была конфронтация с Чижом, потому что Серега был на голову выше его как инструменталист, как гитарист. Клим принимал это близко к сердцу. Другие этой трещинки не замечали. Все видели, что Чиж просто лучше играет, и трагедии в этом для группы не было — наоборот, всех это устраивало. Но была, конечно, личная трагедия, очень сильная.

До прихода «дзержинского гостя» Клим ощущал себя в группе вполне комфортно. Манера его игры, странным образом сложившаяся из увлечения ZZ Top с их мускулистыми риффами и арт-роковыми King Crimson, как нельзя лучше подходила для той эклектичной музыки, которую играли «РЛ». Каждую свою гитарную партию он старался приблизить к акустическому варианту, чтобы дать простор вокалу Чернецкого. Чиж всегда сравнивал Клима с Китом Ричардсом из Rolling Stones — оба никогда не были ярко выраженными соло-гитаристами, но не знали себе равных во всем, что касалось риффов и аранжировок.

— Не уверен, пошел бы я к «Разным», зная наперед, что такое может произойти, — говорит Чиж. — Потому что цена дорогая. К Лешке Сечкину я относился как к лепшему корешу. Сашка — гений для меня. Павел — надежен, крепок, только скажи: он придет и поможет. А к Климу я почему-то относился и отношусь как к брату. Помню, мы сидели с москвичами из «Веселых картинок» в «Тихом уголке», пили спирт и слушали Eagles. Позвонил Клим и сказал: всё, я из группы ухожу. И мне вдруг стало так обидно, что я сел на диван и заревел. От отчаяния, от того, что ничего не могу сделать. Если Клим уходит, значит группе приходит конец... А он, зараза, потом еще несколько раз звонил — примерно раз в три месяца — и мрачным голосом говорил: «Так, Николаич, я ухожу. Я понял, что ты круче». — «Клим, погоди, хочешь, я приеду?» — «Не надо, я всё понял...» Потом я с этим смирился, знал, что это пройдет, — по пьяни он сидит, накручивает сам себя... Поэтому мне было страшно тяжело, когда Клим взял и ушел из гостиницы. Из-за какой-то херни: кто-то кинул арбузную корку и попал в него. Всё! Он собрал свои вещи, гитару. Мы с Пашкой выбежали на улицу: «Чувак, давай тур откатаем, иначе — подстава». Когда он вернулся, у меня как камень с души свалился...

Участие в «партизанском движении» принесло Чижу невиданный гонорар — почти тысячу рублей. На эти деньги у знакомых был куплен полупрофессиональный магнитофон «Электроника» — с реверсом, сенсорным управлением и прочими наворотами. «Это был огромный шкаф, мы его еле перли, — вспоминает Ольга. — Он был не новый, но работал хорошо. И Сережа был просто счастлив».

Еще бы, стать в тридцать лет обладателем первого собственного магнитофона!..

Сентябрь 1991: «Бит»

...выдумка славной травы.

Вильям Шекспир. 76-й сонет

В Харькове «партизана Чигракова» ждали две новости: плохая и хорошая. Первая заключалась в том, что 27 августа в своей коммуналке на улице Моховой умер Майк Науменко[76]. Об этом Чижу сообщили по телефону питерские друзья.

— И я нажрался — тут же! Рок-н-ролл закончился. Живой, настоящий питерский рок-н-ролл. Вместе с Майком ушло кайфовое ощущение того времени...

Другая новость состояла в том, что парни не застали Чернецкого — он уехал в Ленинград. Паломничество к святым местам обернулось для него маленьким чудом. Месяцем раньше, в июле 1991-го, популярный журнал «Огонек» напечатал письмо с просьбой помочь Чернецкому, которое подписали Градский, Гребенщиков, Кинчев, Макаревич, Шевчук и другие известные в СССР рок-музыканты. Сразу после этой публикации Саша стал получать множество писем, бандеролей, переводов, а телефон у него на квартире просто разрывался от сотен звонков.

Но главной удачей стал визит в Харьков ленинградца Владимира Киселева. Бывший инженер-«оборонщик», он потерял маму из-за того, что ей не смогли изготовить хороший протез, и после этой трагедии всерьез занялся проблемами ортопедии. Киселев создал небольшую фирму, разработки которой вызывали белую зависть даже в США. Прочитав обращение в «Огоньке», он решил помочь товарищу рок-музыкантов, которых искренне уважал. 28 августа, когда «Разные» завершали сибирский тур, Чернецкого привезли в Ленинград, чтобы заменить тазобедренные суставы надежным протезом.

В конце сентября Саша узнал, что кооператив «К-Арт», который помогал провести благотворительные концерты в Харькове, бесследно исчез вместе со всей выручкой (почти 22 тысячи рублей). Необходимость поездки в Германию отпала, но для дальнейшего лечения всё равно требовались средства.

Чтобы раздобыть денег, Сашка решил записать альбом своих новых песен. В это время он готовился к операции, но мог с грехом пополам передвигаться на костылях. Юрий Шевчук посоветовал ему обратиться в студию на Фонтанке, 39, где стоял 16-канальный магнитофон «Fostex» Вячеслава Бутусова, поэтому платить за аренду не требовалось.

Старый знакомый «Разных» Юрий Сакаев, бывший профкомовец из ХАИ, уже пару лет занимался бизнесом в Питере. Он пообещал оплатить прилет музыкантов «РЛ».

Обстоятельства сложились так, что Сечкина с Климом задержали неотложные дела. Поэтому Чернецкий решил записать акустический вариант. Но в самый последний момент снова выручил Шевчук: «Вам согласился подыграть Коля Корзинин».

В начале 1970-х Корзинин был барабанщиком «Санкт-Петербурга», первой русскоязычной рок-группы в Ленинграде. Он уже давно ходил в рок-н-ролльных классиках, но путь его, по выражению коллег, пролегал на окраинах музыкального мира. Возможно, потому, что Корзинин был