Последний бой чешского льва. Политический кризис в Чехии в первой четверти XVII и начало Тридцатилетней войны - Александр Станиславович Левченков

не собираются идти ни на какие уступки восставшим и серьезно не рассматривают такой вариант урегулирования конфликта как переговоры с директорией. Об этом свидетельствовала мобилизация на борьбу против участников восстания всех ресурсов австрийской династии, включая постоянно возраставшие масштабы военной и финансовой помощи Вене со стороны внешних союзников. Кроме того, к началу 1619 г. директория убедилась в том, что сословная армия может быть серьезным противником императорской армии на поле боя, доказательством чего являлись успехи кампании лета-осени 1618 г. Военное положение само по себе являлось достаточно веской причиной для шагов по обеспечению внутренней стабильности и толкало директорию к проведению более твердой политики по отношению к «внутренним врагам» протестантских сословий.

Важнейшим этапом нового курса стало принятие на сословном сейме в Праге 23 марта 1619 г. постановления об изгнании из Чехии католиков-радикалов, представляющих угрозу государству[370]. В списке пострадавших оказались такие известные личности как Зденек Войтех из Лобковиц, Боржита из Мартиниц, Вилем Вшесовец, Иржи и Павел Михна со всеми родственниками, бывший секретарь королевской канцелярии Филипп Фабрициус, пражский архиепископ Иоганн Логелиус, аббаты Квестенберг, Зелендер и нек. др, всего порядка двадцати пяти человек. Владения изгнанных подлежали конфискации. Эти люди зарекомендовали себя как активные участники централизаторской политики Габсбургов и сторонники Контрреформации, так что меры в отношении них в сложившихся обстоятельствах были вполне закономерной и необходимой мерой стабилизации внутренней обстановки. Кроме того, конфискация владений политических противников с последующим их закладом являлась проверенным и выгодным способом наполнить хронически пустовавшую казну, давая возможность погасить долги наемникам и набрать дополнительные военные контингенты.

Впрочем, данный указ не означал начала массовых гонений на всех чешских католиков, сохранявших верность династии. На этом же сейме депутатами от сословий было принято решение о том, что примерно тридцать католических шляхетских семей, в том числе Адам из Штернберка, Ян Шверин, Бедржих Таленберг, Герман Чернин и ряд других представителей чешской сословной общины, могут сохранить свои владения на территории Чехии, но отныне не имеют права занимать государственные должности[371]. По мнению членов директории, указанные паны и рыцари не предпринимали действий, непосредственно угрожающих судьбе восстания, а потому не воспринимались восставшими в качестве открытых противников. Кроме того, в большинстве своем эти дворяне принадлежали к известным фамилиям, многие имели тесные родственные связи с протестантскими шляхетскими семьями, и директоры опасались вызвать недовольство неоправданно суровыми мерами.

По-прежнему большое влияние на внутриполитическое положение в стране оказывали противоречия между сословиями, в первую очередь, между городами и шляхтой, что препятствовало консолидации чешского общества и ослабляло восставших. Главной целью мещанского сословия был возврат экономических привилегий и широких прав самоуправления, отобранных у горожан в период правления Фердинанда I Габсбурга. В 1619 г. мещанам удалось достигнуть некоторого прогресса в этом вопросе, используя зависимость руководства от городов в финансовых вопросах. Требования о возврате привилегий, существовавших до 1547 года, мещанское сословие выдвинуло на мартовском сейме 1619 г[372]. Однако тогда высшие сословия не пошли навстречу городам, в свою очередь, используя вопрос о возврате прав городам в качестве предмета торга, чтобы заставить мещан принимать большее участие в покрытии военных расходов. На генеральном сейме в июле-августе 1619 г. горожане вновь выдвинули свои требования и были более настойчивыми[373]. Кроме того, на этот раз представителям шляхты была необходима поддержка городского сословия, чтобы как можно скорее решить вопросы о низложении Фердинанда Штирийского и избрании нового короля. После бурного обсуждения 23 июля 1619 г. генеральный сейм принял специальные артикулы, посвященные правам чешских городов. Статьи касались административного управления. Согласно принятым документам, в трех пражских городах отменялись должности королевских гетманов, а в остальных – королевских рихтаржей[374]. Также расширялась юрисдикция городского самоуправления[375]. Однако экономические требования городов так и не были выполнены. В течение всей «чешской войны» мещане постоянно жаловались на то, что панское и рыцарское сословия не желают признавать их равными себе и пытаются переложить на плечи горожан бремя военных расходов.

Нерешенность городского вопроса оказала большое влияние на степень финансовой поддержки восстания мещанским сословием. Сбор берны оказался недостаточным и ненадежным средством пополнения казны, поэтому директория активно прибегала к займам у мещан. Основная нагрузка ложилась на пражские города. В конце мая 1619 г. директоры настояли на том, чтобы Прага заняла на военные нужды тридцать пять тысяч талеров, так что отдельные горожане должны были, в зависимости от собственности и доходов, выделить от пятидесяти до ста пятидесяти талеров[376]. Примерно в то же время восставшим удалось получить двенадцать тысяч талеров от пражских евреев. Довольно значительные суммы директория требовала и от жителей некоторых других городов. В частности, горожан Оломоуца обязали собрать 50 тысяч гульденов. Но реально удалось получить лишь пятую часть из этой суммы[377].

Далеко не все пражские купцы охотно соглашались помогать восставшим. В особенности это касалось иностранцев по происхождению. Итальянских купцов, к примеру, население Праги во время восстания считало пособниками врагов Чешского королевства и предателями интересов сословий. Директория даже издала специальный приказ, согласно которому чешская комора должна была уволить всех чиновников, покрывающих деятельность вредителей чешской торговли, в особенности, итальянцев[378]. За последними велось постоянное наблюдение. Известно, что зимой 1620 г. по приказу Фридриха Пфальцского было начато следствие по делу купца Лампуньяна из Малой Страны, родом итальянца, который якобы в публичных местах сквернословил в адрес восставших сословий[379]. Настрой немецких протестантских купцов по отношению к мятежным сословиям в целом был более позитивным. В частности, надежным кредитором восставших был сын Евстафия Бетенгла (умер в 1618 г.) Криштоф Младший Бетенгл[380]. Впоследствии его владения были конфискованы по приказу Фердинанда II.

Пытаясь преодолеть финансовый кризис, руководство восставших пыталось вдохновить сословия личным примером. Так, еще в конце мая 1619 г. директоры постановили о том, что они лично занимают для государственных нужд сумму в шестьдесят тысяч талеров[381]. Некоторые представители моравских сословий также внесли свой вклад в финансирование армии. К примеру, 100 тысяч гульденов дал богатый магнат Зигмунт Тифенбах[382]. Но отдельные образцы самопожертвования не могли исправить ситуацию в целом. Финансовый кризис стал важнейшим фактором, влияющим на боеспособность армии восставших, и грозил ей полной катастрофой.

Наибольших успехов в первой половине 1619 г. восставшие добились во внешней политике. Весной 1619 г. директория разработала и успешно реализовала силовой вариант присоединения Моравии, опираясь при этом на своих союзников внутри маркграфства. К этому времени стало ясно, что крупнейшая после Богемии часть земель Чешской короны больше не может оставаться нейтральной.