Изгой Проклятого Клана. Том 5 - Владимир Пламенев

желает продвинуть меня в очереди на наследование. А ты будешь моим ближайшим советником, который будет помогать мне управлять Империей. Они много всякого бреда напридумали. Что тебя хотят женить на одной из моих сестёр. Причём, на той, которая не связана ни с одним из кланов. Чтобы ты не был заинтересован в игре за один из придворных кланов, — Марк скривился. — Дошли до того, что твоей невестой называют Аду — это ублюдочное недоразумение.

— Она не бастард, — железным тоном произнёс я.

— Что?

— Она — не «ублюдочное недоразумение», потому что твой отец легитимизировал её. Она обладает теми же правами, что и любая другая из твоих сестёр.

Я не мог сказать, что питал к Аде уже очень тёплые чувства, но то пренебрежение и даже презрение, с которым о ней отзывался Марк, меня разозлило ещё сильнее, чем он уже сделал.

— Ты что, заступаешься за неё? — недоумённо спросил он.

— Неидеальное происхождение не даёт тебе права оскорблять свою сестру. От Императора в ней не меньше, чем в тебе.

— Но ведь моя мать — княжна Булатова! А не какая-то там су… — он осёкся, прочитав безмолвное предупреждение в моих глазах, — сущая… простолюдинка. Как нас вообще можно сравнивать⁈ За такое ты можешь и… кхм… не смотри на меня так, будто собираешься меня убить.

— Твоё Высочество, раз пришёл ко мне за помощью, должен уважать обычаи дома. И среди них есть один особенный, но весьма простой — уважать человека за дела, а не за происхождение. Твоя сестра Ада не бесталанна и не ленива. Так что если не можешь её уважать, хотя бы сдерживай своё презрение.

Он нахмурился и отвернулся.

— И когда ты успел с ней спутаться? Будто ты и впрямь… впрочем, ладно. Не важно. Будь по твоему. Я не за этим прибыл из столицы, не взяв даже своего телохранителя.

— Ты ему не доверяешь, — сделал я вывод.

— Не то чтобы не доверяю, но… допускаю, что его могли перекупить. Он много раз спасал мне жизнь. В разных обстоятельствах. Если бы не он, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Но Рената можно переманить. Я знаю это точно. Хоть и сделал всё, чтобы этого не произошло.

— Хорошо. Забудем про него. Так чего ты хочешь от меня?

— Помощи, — он резко перевёл взгляд обратно на меня. — Мои братья знают, что в Новосибирске ты спас меня. Когда… — он замолк и потёр рукой место на своей груди. То самое, откуда некогда вырвалась энергетическая рука. — Когда меня там чуть не убили. Но, благодаря тебе, я выжил.

— Ты знаешь, кто стоит за покушением?

Он спрятал пустой взгляд в пол.

— Не важно. Это не братья, — голос холодный. Будто лишённый жизни.

— Тогда кто?

— Тебе не стоит этого знать.

— Мне решать. Кто это был?

— Не важно! — решительно заявил он. — Он сделал предупреждение! Точнее… проверку.

Тут в моей голове появилась слегка безумная мысль, но вполне укладывающуюся в мышление одного бессердечного деспота.

— Покажи свою силу, — сказал я. — Ману. Я хочу видеть её концентрат.

— Зачем? — он нервно стрельнул в меня глазами. — Я пришёл за тем, чтобы договориться о союзе, а не раскрывать тебе секреты своего Дара и рода! Я — Вознесенский! Им был и останусь! — он выпятил грудь вперёд. — А ты, если поможешь мне, получишь право породниться с моим родом. Но это не делает нас равными, граф!

— Мне всё равно и на твой род, и на твой Дар. Покажи саму силу.

От моих слов он оторопел. Нечасто слышит правду.

— Это звучит как неуважение к императорской власти.

— Это честность. Людям плевать на тех, кто ими правит, пока правители не мешают им жить. Я не придворный лизоблюд, чтобы с помощью лжи создавать тебе комфортное самочувствие. Именно поэтому я требую прямоты: почему ты пришёл ко мне? У тебя есть родственники и помимо братьев. Если боишься — покинь столицу. Езжай к Булатовым, так ведь называется клан твоей матери? Обратись к Владиславу, в конце концов. С его людьми ты знаком. Я помню это по Новосибирску.

— Не могу. Дедушка решил, что жизни Булатовых важнее, чем возня со мной. Он буквально заявил, что не поддержит мои претензии, пока отец не продвинет меня хотя бы на третье место в наследовании трона. А Владислав попытается использовать меня, — он усмехнулся. — Но на трон не посадит. Скорее разменяет в своей политической игре. Как фигуру в шахматах. Слона или пешку.

— Так? Я здесь причём?

— А ты приближённый к отцу! Он не просто так выдвинул тебя на передний план! Он точно введёт тебя в число своих советников. А это значит, что ты сможешь поддержать меня! Если я всё же стану хотя бы третьим наследником, то и дедушка рискнёт, чтобы вложиться в моё продвижение, и братья будут осторожнее!

— Риски вырастут многократно. Они наоборот сделают всё, чтобы точно убрать тебя.

Марк засомневался. Но всего на мгновение. Затем выпалил:

— Плевать! Пусть! Если я умру, то какая разница⁈ Они задавят меня в любом случае, если я буду сидеть на месте! Но если я не попытаюсь взять своё, то буду растоптан и умру в безвестности. А так — я хотя бы что-то сделаю. С тобой у меня шансов в разы больше, в любом случае. Ты — новая фигура! Ты не привязан ни к кому. Я всё про тебя выяснил! — его глаза блеснули. — Никому не служишь, никого не боишься. Именно поэтому отец хочет приблизить тебя, понимаешь? Ему нужен нейтральный, смелый взгляд! Такой, чтобы видеть сквозь фальш! Я хочу, чтобы этот взгляд увидел и мой потенциал! — он ударил себя в грудь.

— Слушай сюда, «потенциал», сначала ману свою покажи. До этого наш разговор не продолжится.

— Сдалась она тебе⁈ — раздражённо спросил он.

— Показывай, — неумолимо отчеканил я.

Он повёл головой в сторону и скрестил руки на груди. Поджал губы.

— Думаешь, тебе понравится то, что ты узнаешь?

— Дело не в том, что нравится, а что нет. Есть дело, его надо сделать. А для этого я должен знать всё, что возможно.

Марк поморщился.

— Вот поэтому отец на тебе так и зациклился. Ты — упрямец, гений по созданию орудий смерти и бесстрашный до безумия, — он выставил руку в сторону и на его руке вспыхнула оранжеватая мана. В ней то появлялись, то исчезали маленькие кристаллики.

Она.

Именно эта мана и вырвалась из его груди в форме сжатой в кулак руки.

Стихия кристалла. Но эфемерного. На самой грани между материальным и энергетическим. Что-то подсказывало, что мана