Барон Дубов 8 - Михаил Капелькин

«Моя девочка», — хмыкнул я. И плевать, что ей семь веков. Женщина всегда остаётся женщиной. — «Ладно. Он останется. Но не с тобой, а со мной. Его зовут Гоша, и мы каким-то образом теперь связаны».

«Расскажешь?» — тут же взбодрилась Маша.

Я мысленно рыкнул:

«Давай-ка обратно к нашим баранам. Что тут произошло, пока меня не было?»

Дриада кратко пересказала, что здесь случилось. Те самые японские наёмники под действием розового тумана воспылали любовью практически ко всему живому. Первыми под раздачу попали пара часовых, что здесь несли караул.

Это, кстати, любопытно. Что им здесь делать? С той стороны горный перевал непригоден для прохода даже небольшого отряда, значит, нет смысла ждать отсюда врага. Если только ты не знаешь о тайном выходе из катакомб гномов. А откуда им знать? Только если кто-то рассказал об этом…

А ведь я никому не говорил, как именно собираюсь преодолеть эти горы. Даже своим девчонкам. Кроме дриады. Но и она узнала об этом, только когда я приехал ко входу на той стороне гор. Да и не нужно ей меня предавать. Её просто невозможно подкупить. Чем вообще можно соблазнить женщину-растение?

Так что никто не должен был узнать. Если только за мной не следили с самого выхода за ворота академии…

Я обвёл глазами долину. К догоравшему лагерю с запада приближался рой светлячков: фары, факелы. Интересно, та японка ещё жива? Она многое могла бы рассказать. Или показать, если говорить нельзя.

Короче, перевозбуждённые японцы устроили ужасный кавардак. Напали на военный лагерь, опустошили пару деревень. Настоящие камикадзе. Интересно, сколько этот туман действует? Не хотелось бы встретиться с ними в бою. Судя по всему, розовый газ даёт им суперсилу и неуязвимость. А это может стать проблемой.

С другой стороны… Это отличный отвлекающий манёвр! Где там должна быть моя цель? Как раз к западу от этих мест. Если повезёт, пошукаю по складам османов, которые попадутся по пути.

Я подошёл к камню, за которым прятался Гоша. Духовная связь у меня с ним была пока слабая, поэтому мысленно я с ним общаться ещё не мог. Приходилось словами в надежде, что он меня понимает.

— Золотые птицы свои! — наставительно говорил я. — Волк свой, и я свой. Чужие те, на кого я покажу.

Четыре пары глаз умно блеснули. Понимает, похоже. Я махнул рукой за спину, в сторону трупа османа:

— Можешь перекусить. У тебя десять минут. А потом идём дальше.

Гоша выполз из-за камня и устремился к телу. Пусть закусит плотью врага. Его силы нам наверняка понадобятся, а я, к сожалению, о диете гигантских пауков знаю мало. Надо будет у Маши поинтересоваться. К тому же, пока и мы с Альфачиком поедим.

А потом пойдём и проведём ревизию в стане янычар!

* * *

Императорский госпиталь имени Святого Николая

Примерно в это же время

Государственные дела требовали от Императора почти постоянного присутствия во дворце. Хоть и в разных его помещениях: переговорные, столовые, кабинеты и залы совещаний. Всё же это был один и тот же дворец. Приёмы сменялись совещаниями, совещания — встречей высокопоставленных гостей из союзных государств, встречи — балами или новыми приёмами. Редко когда государственные дела требовали покинуть Императорский дворец.

Единственной отдушиной Александра Восьмого была охота. Но из-за событий последних дней стало не до праздных дел. Всё его внимание было сосредоточено на разворачивающихся вокруг его Империи событиях.

С севера британцы строили козни, официально устраивая бесконечные морские учения, а неофициально — морскую блокаду. Ради того, чтобы подорвать экономическую мощь России. Пока с ними удавалось бороться, к тому же со стапелей в Териберке вот-вот сойдёт ещё один ледокол, способный проводить через льды северных морей до трёх торговых судов за один рейс. Хорошее подспорье в экономической войне.

С юга Османская империя, науськанная теми же британцами и американцами, показывала зубы. Англосаксы прекрасно понимали, что османам в этой войне не победить. Их цель была в том, чтобы ослабить Империю, и тогда она не сможет сдерживать Саранчу на западных границах. Расчёт состоял в том, что в такой ситуации Империя ослабнет и уступит часть границы новым игрокам. Тем же американцам с британцами. Они займут приграничные крепости и таким образом получат доступ к приграничным землям, очень богатым на ценные артефакты. По сути, в такой ситуации ублюдки ничем не рискуют. Александр Восьмой не сможет подставить под удар всю страну. Саранче всё равно, кого убивать и поглощать. Убивает того, кто ближе. А сейчас это Российская Империя.

О западных границах Александр Восьмой даже думать не хотел. Но всё равно думал. Три города, что пали под неожиданным ударом, удалось отбить. Пока что. У них всё ещё не было способа обнаружить тоннели Саранчи. Слишком глубоко они рыли. Лучшие умы Империи работали над решением этой проблемы.

Но сейчас государь позволил себе перестать думать обо всём этом. Всего на пару минут. Он замер перед дверью белого цвета. Эмаль поблёскивала в тусклом свете газовых рожков в коридоре больницы. Ему доложили, что его сын, Павел, пришёл в себя. Царь занёс руку, чтобы постучать, и замер.

Забавно. Александр любил всех своих сыновей. Наверное, Павла даже больше остальных, потому что он был похож на его мать. И подсознательно он хотел отгородить его от тягот государевых. От его собственного дара, который может убить неподготовленного человека. Получилось. Только вместе с этим царь и себя отгородил от сына. О чём теперь бесконечно жалел.

Барон Дубов смог убедить его, что Павел намного способнее, чем казалось раньше. А ещё, что характером он пошёл в отца.

Император постучал в дверь и вошёл. Его сын не спал. Болезненно-бледный в свете ночника и в белоснежной больничной пижаме он сидел в кресле-каталке у распахнутого настежь окна. Госпиталь находился за городом, поэтому ночь здесь была черна, а в воздухе стоял запах зимнего леса.

Государь снял с плеч отороченный мехом плащ и укрыл им Павла.

— Замёрзнешь, — сказал он. — Как ты себя чувствуешь?

Павел несколько недель уже находился здесь: поправлялся после сражения в Кракове, где отдал все силы для победы.

— Кто-нибудь выжил? — вместо ответа спросил Павел, всё так же безучастно глядя в окно.

— Благодаря тебе и солдатам, многим удалось спастись. Хоть, конечно, не всем.

Государь пододвинул