Провоцирующие ландшафты. Городские периферии Урала и Зауралья - Коллектив авторов

class="p1">Пространственные закономерности поселения, которых сами его обитатели, будучи людьми приземленными и сосредоточенными на других вопросах, могут не замечать и не осознавать, оказывают огромное влияние на их эмоции и активность и в конечном счете определяют их желание находиться (а в нашем случае, скорее, не находиться) в том или ином месте. При этом, как отмечает Н. Салингарос, в этих вопросах важны не столько отдельные строения или другие объекты, но пространство как таковое, со свойственными ему фактурами, текстурами, ритмами, объемами [Salingaros 2016: 71].

Слабыми местами анализа, который последует далее, являются, пожалуй, краткосрочность наших наблюдений, явная недостаточность собранного «классическими» способами полевого материала, недоучет этнокультурной составляющей разнообразных по своей природе сельских поселений.

Все цитаты из готовящегося к изданию русского издания книги Н. Салингароса «Теория архитектуры» даются в нашем переводе.

Несколько тезисов об уральской деревне в ее сравнении с городом-заводом

Собирая материал по этой теме, мы совершали долгие путешествия, к которым приходилось готовиться. Что включает в себя наш набор предварительных знаний путешественника по Среднему Уралу?

1) Классическая российская деревня, включая уральскую, тесно связана с ландшафтом и природными ритмами; поэтому она имеет далекую от регулярности свободную планировку, закономерности которой задаются рельефом местности. К таким закономерностям относится периметральная застройка вокруг озер, прудов и источников [Бубнов 1988: 32–33]. Утверждение о заданной рельефом «свободной планировке» редко уточняется с привлечением региональных особенностей. Меж тем это важно. К примеру, многие современные села и деревни юго-запада Свердловской области находятся «под горой», расположенной на севере и защищающей поселение от холодных ветров. Традиция размещения рядом с шиханом (горой-останцом) также характерна для башкирских поселений и, в свою очередь, может быть возведена к протопоселениям более южной аркаимской цивилизации. Значение местной горы-защитницы подчеркивается выложенными на ней надписями; чаще всего они сообщают название и возраст села.

При этом большинство деревень на Урале ненамного старше их промышленных собратьев-городов и далеко не всегда возникали как сельскохозяйственные поселения. Объяснить их возникновение плодородием почвы, как в центре России [Лекомцев 2012: 114], чаще всего невозможно. Обычно дело в рельефе местности. Планировки уральских деревень несут на себе отпечаток разных периодов рационального градостроительства – линейная сетка улиц, красная линия, другие стандартизованные элементы разного масштаба. Признаки промышленного по своей природе поселения на Урале (как правило, это бывший завод, «не доросший» до города) – плотина и пруд, понадобившиеся в свое время для запуска завода [Быстрова 2018]. Типичной для Урала, промышленной по своей природе является, например, структура села Никольское (Сысертский район Свердловской области): главная ось его проходит по плотине, а за прудом когда-то находилось производство с водяным колесом; предприятие было частью Северского и Сысертского заводов, купленных А. Ф. Турчаниновым. Но, например, деревня Починок (Новоуральский городской округ Свердловской области), расположенная недалеко от поселка Билимбай, в котором когда-то находилась вотчина графов Строгановых, при некотором сходстве планировки, напротив, не имеет выраженных признаков заводского поселения. Небольшой пруд смещен по отношению к географическому центру поселения и, в отличие от пруда в селе Никольском, не выглядит «градообразующим» (илл. 10.3, 10.4). И действительно, история этой деревни началась со старательских промыслов, а не с заводской обработки металла.

Илл. 10.3. Село Никольское, Сысертский район Свердловской области. Схема, составленная по данным OSM, 2023

2) Самый распространенный аффорданс, который Средний Урал предоставлял строившимся в XVIII веке уральским промышленным поселениям, в наше время оказавшимся в основном малыми городами, – неширокая река в относительно просторной лесистой долине, посреди которой можно устроить пруд и поставить завод [Быстрова 2018].

Под строение плотины надлежит выбирать место при таких реках, где судового ходу нет, и такие, чтоб на обоих сторонах реки береги, где быть плотине, были круты и высоки… [Геннин 1937: 128]

Илл. 10.4. Деревня Починок, Новоуральский городской округ Свердловской области. Схема, составленная по данным OSM, 2023

Можно заметить, что ширина реки, на которой стоит село, определяет размер заводского поселения, но почти не влияет на размер поселения аграрного.

Склон берега, спускающийся к реке, «провоцировал» самодеятельных строителей на архитектурные открытия. Творчески используя береговой уклон, строители, возводившие срубы, могли менять традиционную структуру жилища, устраивая, например, выходивший на реку дополнительный полуэтаж (илл. 10.5). Современные архитекторы утратили этот навык – они привыкли привязывать к рельефу готовые решения и больше не «прислушиваются» к нему, разрабатывая новые формы.

При наличии реки и запаса подходящей для пахоты почвы размеры сельского поселения определяются тем, сколько его жители способны поймать рыбы и обработать земли. Реализация этого принципа лежит в основе подсистем старого расселения, включающих в себя несколько деревень, связанных внутренними, часто грунтовыми, дорогами, почти не соединенных с современными автомобильными трассами. Исследование их структуры и центров – дело будущего, однако, как таковые, они нами выделены [Быстрова 2023]. Скорее всего, это поселения и дороги местного значения, поддерживаемые только благодаря местным связям. Тупиковые поселения в конце всех указанных здесь маршрутов развиваются только благодаря притоку дачников либо стоят в запустении.

Илл. 10.5. Изба в деревне Кунара, Невьянский район Свердловской области [Бубнов 1988: 68]

Современная уральская деревня представляет собой менее компактную по сравнению с уральским индустриальным городом систему, для которой характерна упрощенная архитектурно-пространственная организация. Модернистское мышление XX века, увлекавшееся «рациональной» организацией и «оптимизацией» планировочных структур сельских поселений[16], тяготело к редукции всех исторически сложившихся систем, включая сельскую. Эта редукция осуществлялась за счет укрупнения, унифицированного планирования, пренебрежения деталями архитектуры и быта и т. д. Следовательно, те, кого сегодня интересуют вопросы устойчивости, должны обращать внимание на все, что упрощает, лишает полимасштабности то или иное поселение.

Меж тем любой путешественник по сельской местности при некоторой привычке видеть может наблюдать вокруг повторяющиеся объекты и закономерности малого и среднего масштабов, цепко удерживающие человека в его окружении. Это связанные между собой подразделения усадебных участков (палисадник, огород, двор, часто крытый), старые строения, превратившиеся в хранилища инвентаря или ненужных вещей, хозяйственные постройки, гаражи и бани, а также тропинки, лазы и лазейки, известные только избранным – соседям, местным. Характерные ритмы разделения и связывания – в этих северных домах на высоком подклете когда-то одновременно с людьми, чтобы не терять зимой тепла, размещался скот. В отведенные ему помещения можно было войти и из избы, и с улицы, через отдельный вход со двора или огорода. Ритмы вернакулярной архитектуры ощущаются даже в непосредственной близости от глаз – фактура бревен, орнамент и ритмическая организация наличников.

Дж. Гибсон, описывавший структурное устройство мира аффордансов, писал о характерной для окружающей среды «встроенности» малых элементов в