В паутине страсти - Алена Иванова

— Кто?

— Девушка где? Мне нужна она

Она где то рядом, я ведь слышал ее голос.

— Я не понимаю, о ком ты.

Врешь, падла! Украл ее у меня! Себе забрать хочешь. Но я ее не отдам! Никому не отдам.

— Не ври мне! Я тебя сейчас пристрелю! Правду говори!

Слышу шорох за спиной, резко оборачиваюсь.

Дикий. Выдыхаю.

— Он предатель, Олег

— Нет, это ложь. Это не я! — начинает отрицать Марат.

— Это он. Сто процентов.

— Он бредит, Дикий! Я не виноват. Он сейчас у меня бабу просил. Говорит, баба ему нужна.

Слышу довольный смешок друга. Он как всегда думает только о блядках.

Адреналин в крови больше не бушует, и последние силы уходят из тела.

Облокачиваюсь на плечо Дикого, чувствую его поддержку, перед глазами уже все плывет. Его стальной голос успокаивает.

— Клим! Этого в допросную давай.

Все. Теперь все кончено.

49. СТАС

Чувствую, кто-то гладит меня по ногам, лезет в трусы, трогает член.

Лита пришла? Нет! Она слишком целомудренна для этого.

Резко подрываюсь. Открываю глаза.

Передо мной на коленях стоит белокурая красотка с четвертым размером груди в полупрозрачном халатике, и собирается делать мне минет.

— Ты кто?

Спрашиваю и оглядываюсь.

VIP палата какой-то больницы. Все по высшему разряду. Дикий небось постарался.

— Я — Анжела. Ты, что, не помнишь меня?

Я что, всех шлюх в лицо помнить должен? Приглядываюсь. Хмурюсь.

— Но я ведь Анжела. Меня Дикий прислал, расслабить тебя. Я в баре танцую.

С обидой дует губки.

— Мой телефон где?

Сажусь. Голова кружится. Игнорирую, сейчас важно другое. Позвонить Лите.

Шарю по тумбочке. Оглядываюсь. Ничего нет.

— Блять! Дикий где?

Рычу я на испуганную девушку.

— Я не знаю. Он сказал, тебе нельзя напрягаться. И вставать нельзя. И нервничать. А если что-то понадобится позвать охрану.

— Ну, и хули ты сидишь? Андрея зови!

Хлопает перепуганными глазищами. Вот бестолковая дура!

Сам встаю, иду к двери. Каждый шаг отзывается дикой болью. Выхожу в коридор.

Андрей. Это хорошо, чертовски хорошо. Видит меня, теряется.

— Зевс, ты чего вскочил? Док велел лежать, а то швы разойдутся.

— Мой телефон где? Мне нужно Лите позвонить.

Пожимает плечами. Ну да, откуда ему знать.

— Давай свой, с твоего позвоню. У тебя должен быть ее номер. Мне надо знать, что с ней!

— Отлежаться тебе надо, а не о ведьме своей думать.

Вздыхает, достает мою трубку из кармана.

Набираю номер.

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети»

Как так то?

Набираю ещё и ещё. Чувство тревоги подкрадывается ко мне.

Иду в сторону выхода, игнорирую Андрея, белобрысую девку, мед. персонал.

Наталкиваюсь на Дикого почти в дверях.

— Олег, закажи самолёт до Якутска. Мне очень надо ее увидеть.

— Ага, щас. Уверен, что долетишь?

С улыбкой спрашивает он и кивает на мою рубашку. Смотрю вниз. Пятно крови расползается буквально на глазах.

Блять! Швы разошлись.

50. СТАС

Три недели! Я торчу тут три недели! Дикий окружил заботой и шлюхами, Андрей взял на себя все дела.

Кайфуй, не хочу. Но, я каждую минуту думаю о Лите. Вижу во сне ее глаза, слышу голос. Веду немой диалог.

Сам понимаю, что тупо зациклился на девчонке, не отпускает она меня.

Это потому что не поимел.

Я ведь трахнуть мог ее миллион раз, но все тормозил, ждал чего-то.

Дурак нерешительный!

Андрей заверил, что все в порядке, что она в безопасности. Надо просто подождать, когда раны затянутся, чтобы не испугать ее. Но чувство тревоги все равно не отпускает.

Ее номер по-прежнему недоступен.

Стоит доку снять швы, как я лечу к ней, никого не предупредив.

Стою на пороге, как дурак, с огромным букетом и жду, когда мне откроют дверь.

Лиза.

Столько шока и радости в глазах я у нее никогда не видел.

— Стасик. О, боже. Ты живой!

Бросается ко мне на шею, трогает лицо, разглядывает.

— Надо же, ни одного шрама! Где ты пластику делал, в Европе? Охренеть просто!

Какую пластику? Точно, она же не знает! Молодец, Лита. Не проболталась.

— Лизка, отстань. Лита где? Я до нее дозвониться не могу.

Отодвигаю ее в сторонку, без спроса захожу. Оглядываюсь.

Вижу, как она помрачнела. Нехорошее предчувствие зарождается в груди.

— Боже мой, ты же не знаешь! Ты же ничего не знаешь! Лита, она… она, пропала, Стас!

Сердце замирает в груди, пропускает удар за ударом. Стою как громом пораженный.

— Лиза! Ты чего гостя в дверях держишь?

Слышу стальной голос Алиева. Встречаюсь с ним взглядом

— Ну, пойдём ко мне в кабинет. Поговорим.

Иду за ним. Оборачивается.

— И веник этот где-нибудь брось.

Усмехается он.

Веник? Здесь вообще- то тридцать три розы!

Именно столько дней я ее не видел, после той ночи.

Заходим в кабинет. Предлагает выпить. Соглашаюсь. Сажусь в кресло.

С прошлого раза ничего не изменилось. Разве что хозяин ко мне немного подобрел.

Интересно почему? Вряд ли он в восторге от наших отношений с Литой.

— Ты мне не нравишься. С первой минуты не понравился, как в мой дом вошёл и пялился на мою дочь. Я думал худшее, что может случиться с Литой — роман с тобой.

Я ошибся.

Я думал для тебя это очередная интрижка и, уехав, ты забудешь о ней. Но ты вернулся и спас мою дочь.

А я снова ошибся в тебе.

Возможно, ты не такой уж и бесполезный, как кажешься.

Заканчивает свой монолог Алиев и разглядывает меня.

Надо же, он знает. Кто проболтался? Скорее всего, Сергей.

— Интересное у вас спасибо

Язвлю я.

Удивлённо приподнимает бровь, губы кривятся в ухмылке.

Да, «спасибо» там и не пахло.

— Лиза сказала, что ты нашел меня по одной старой фотографии. Это правда?

Киваю.

Да, год почти искал, все остановиться не мог. Зациклился. Опять.

Лизу, чертовку эту, при себе держал, обеспечивал, прихоти все выполнял. Лишь бы доказать ей, что все могу. Только сейчас понял, прозрел, как девчонка ловко меня окрутила.

— Литу найти сможешь?

— Смогу. Но мне нужно больше информации. Как она пропала, когда, откуда?

Сразу перехожу на деловой тон.

— Информации? В том то и проблема, что у меня нет информации. И зацепок нет. Она как будто в воздухе растворилась.

— Нужная информация может скрываться в самых незначительных мелочах. Рассказывайте в деталях, что было накануне.

Смотрит и начинает ржать.

— В деталях? Тебе надо было стать следаком, а не уголовником.

Хмыкаю. А ведь и, правда, до детдома, когда родители были ещё