Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

— Отец, — шепнул я, — слышь, отец, "калашникова" нет случайно? Лучше десантного… Может, от сына остался? Я бы пятьдесят талонов отдал сразу…

Старик раскрыл глаза, сел. Беззубый от пелагры рот ощерился.

— Отец, говоришь? От сына? Да я ж сам тебе в сыновья гожусь, дядя!

Я увидел, что он говорит правду, этому человеку было не больше тридцати. Но и голодал он уже не меньше года.

— Калашника нет, — с сожалением сказал он. — Продал уже… А макарку не возьмёшь? Хороший, ещё из старых выпусков, я его по дембелю сам у старшины увёл… Год назад… Под Унгенами стояли, в резерве, тут объявляют — всё ребята, домой, конец. Я его и увёл… Возьми, дядя! За тридцать талей отдам… Четыре дня не ел, веришь…

Он уже рылся в лежащем под головой мешке, тащил оттуда вытертую до блеска кожаную кобуру…".

Извините, если кого обидел.

22 января 2006

История про метро-топо-литен (продолжеие)

Посвящается midianin, исключившему меня из литературного кружка — с любовью, глубочайшим уважением, непреходящим восхищением и совершеннейшей преданностью этой работе.

Метро можно описывать по-разному. Можно сделать нечто изящное — вроде знаменитого рассказа Дейча «Лента Мёбиуса», где в силу топологических свойств линий метрополитена пропадает поезд, а можно наплодить миров наподобие игры «DOOM-2».

Я обещал рассказать про "Метро 2033". Книга Глуховского несколько лет назад уже лежала в Сети, потом дописывалась, и, наконец, приобрела нынешний вид, и соберёт свою кассу и свою аудиторию.

Моё дело разобраться с тем, почему она мне не нравится.

В «Метро 2033» есть как бы три пласта повествования — первый, это описания московской подземной цивилизации спустя тридцать лет после ядерного катаклизма. Каждая станция метрополитена превратилась в государство — они вступают в союзы, ведут войны или объединяются. Вместо денег используются патроны, жизнь угрюма, а из северных тоннелей прёт неведомая живность. Главный герой отправляется в странствие по станциям, что твой Телемак, находит законсервированные ракетные установки и уничтожает с товарищами опасность. Буквально на нескольких последних страницах неведомая живность пытается вступить в ментальный контакт с героем, но поздно — на неё уже свалился боезапас системы залпового огня. (Это такой мотив «Соляриса», живой океан которого, по недомыслию мучили жёстким излучением).

В этом сюжете есть политический гротеск (коммунисты воюют внутри метро с капиталистами, отбиваются фашисты, бродят неоязычники и Свидетели Иеговы — кому хочется послевкусия «Москвы 2042» Войновича — вперёд.

Второй слой — это рассуждения о Сущем в духе Ричарда Баха и Павлухи Паэлья. Встанут герои посреди станции, будто накушавшись пейота, и ну — размышлять об Абстрактном.

Третий слой этой книги лежит вне страниц. Дело в том, что несколько лет назад она выкладывалась в Сети белыми буквами по чёрному фону. Читать это можно было под загружающуюся музыку — подпёртую у Chemical Brothers. Поглавная Сетевая публикация — дело нередкое: это использование явных и неявных «бета-тестировщиков», то есть, добровольных и бесплатных помощников, вылавливающих ошибки, дающих советы и рекомендации.

Беда тут вот в чём — если не ошибок, то условностей тут довольно много. За тридцать лет откуда ни возьмись, наплодились толпы мутантов — на обломках высотных зданий даже сидят настоящие птеродактили. Ну, это понятно — чужие с утра трахнутся, к обеду отложат яйца. А к ужину утроят популяцию. Число людей, живущих в подземке огромно — его не истощают ни войны, ни каждодневные убийства. У них до сих пор работают довоенные батарейки, и запас патронной валюты нескончаем.

Всё это повествование напоминает новеллизацию множества фильмов, где герои бегают по подземным коридорам и Мила Йовович палит с двух рук в бешеных собак. Да что там фильмы! Дюк Ньюкем в «DOOM-2».

Говорят, что теперь будет дописан сиквел — с объяснениями и продолжениями — подобно тому, как добавляют новые, бонусные уровни в игры-стрелялки.

Это нормальная индустрия стрелялок — недаром на обложке спецназ, удивительно похожий на героев одноимённого сериала. Слева, кажется — актёр Алексей Кравченко.

Ну, и крысы внизу.

Вполне себе мутанты — круг замкнулся.

Что до темы метро, так я расскажу историю из знаменитого романа про капитана Врунгеля. Там, в частности, он сбежал от настоящих итальянских фашистов. Спас их Фукс, что прорастил целое поле спагетти, поливая его спиртом, которым обпились итальянцы.

— Ну, — говорил Врунгель, — Фукс, вам бы агрономом быть, а не матросом. Как это вы достигли такого совершенства? Ведь это чудо, чтобы макароны проросли.

— Никакого чуда, Христофор Бонифатьевич, просто ловкость рук, — отвечал Фукс. — У меня горсточка овса осталась в кармане, а с овсом не то что макароны — окурки и те взойдут.

Так вот — тема метро, это овёс, с которым прорастет что угодно. И политическая сатира, и чайка по имени Джонатан Лингвистон, и пародии на «Солярис», и новеллизация страшилок.

Извините, если кого обидел.

23 января 2006

История про писателя Иванова

А я вот не помню — дали ли писателю Иванову, который написал про "Золото бунта" какую-нибудь премию? По-моему, не дали. Его, по-моему, изо всех списков повыкидывали и на дверь указали.

А вот фантасты дали ему поздравительный диплом. Впрочем, поздравительные дипломы дали ещё Егору Холмогорову, дали алюминиевый меч двухголовому, как русский герб, писателю Зоричу, дали ещё что-то загадочному писателю Станковичу, дали и женщине Чудиновой, написавшей что-то богоматерное про Париж (я не читал).

Кипит литературная жизнь — где такое увидишь?

Извините, если кого обидел.

24 января 2006

История про Татьянин день

С праздником, да-да, с праздником.

После Нового Года, это был один из самых неформальных праздников, не казённый юбилей, не обременительный обет пирогов на дне рождения, не страшные и странные поздравления любимых с годовщиной мук пресвитера Валентина, которому не то отрезали голову, не то задавили в жуткой и кромешной давке бунта.

Это праздник равных, тех поколений, что рядами валятся в былое, в лыжных курточках щенята — только некоторые уже не появятся на групповых фотографиях. И вот ты как пёс облезлый, смотришь в окно — неизвестно кто, на манер светлейшего князя, останется последним лицеистом, мы толсты и лысы, могилы друзей по всему миру, включая антиподов. Миша, Володя, Серёжа, вокруг мороз, метель и ветер, время заносит нас песком, рты наши набиты ватой ненужных слов, глаза залиты не водкой, мы