Крымская война: история - Орландо Файджес

получает Пруссия, Польша увеличивается в размерах и становится независимым буферным государством для Европы против России, Австрия получает дунайские княжества и Бессарабию от русских (но будет вынуждена отказаться от северной Италии), Крым и Грузия отходят к Турции, Черкессия становится независимой под турецким протекторатом. План требовал полномасштабной европейской войны против России, включающей Австрию и Пруссию, в идеале и Швецию на антирусской стороне. Кабинетом он был принят с хорошей долей скептицизма. Абердин, надеявшийся на короткую кампанию, чтобы его правительство могло «усердно вернуться к задачам внутренних реформ», возражал, указывая, что это потребует еще одной Тридцатилетней войны. Но Палмерстон продолжал рекламировать свои планы. И на самом деле, чем дольше продолжалась война, тем решительнее он становился в её развитии, на основании того, что только «великие территориальные изменения» могут оправдать огромные человеческие потери{200}.

В конце марта идея о расширении защиты Турции до размера полномасштабной европейской войны против России добилась значительной поддержки в британском политическом истеблишменте. Принц Альберт сомневался, можно ли сохранить Турцию, но был уверен, что влияние России в Европе можно уменьшить войной за её западные территории. Он полагал, что можно будет втянуть в войну Пруссию обещаниями «территорий, чтобы защитить её от наскоков России», и стоял за меры по привлечению германских государств на свою сторону и за приручение русского медведя, «чьи клыки надо вырвать, а когти подрезать». Он писал Леопольду, бельгийскому королю: «вся Европа, включая Бельгию и Германию, заинтересована в будущей целостности и независимости Порты, но еще больше она заинтересована победить и покарать Россию». Сэр Генри Лэйард, известный ассириолог и член Парламента, который служил заместителем министра иностранных дел призывал к войне с Россией до тех пор, пока она не будет «покалечена». Стратфорд Каннинг предлагал войну направленную на раздел царской империи «ради освобождения Польши и других ограбленных соседей и надежного освобождения Европы от русского диктата». Позже в письме Кларендону Стратфорд подчеркивал необходимость укротить волю России не только остановив её «текущую вспышку», но и «донести до её внутреннего понимания ощущение постоянного ограничения». Целью любой войны ведомой европейскими державами должно быть уничтожение угрозы России раз и навсегда, утверждал Стратфорд, и они должны воевать до тех пор, пока Россия не будет окружена буферной зоной независимых государств (дунайскими княжествами, Крымом, Черкесией и Польшей) и гарантировать это ощущение ограничения. По мере того как правительство готовилось объявить войну России, Расселл призвал Кларендона не включать в послание королевы Парламенту никаких обязательств западных держав к сохранению существующих территориальных границ Европы{201}.

И даже на этой стадии Абердин не спешил объявлять войну. 26 марта, накануне британского объявления, он сказал королеве и принцу Альберту, что его «втянул в войну» Палмерстон, у которого была поддержка прессы и общественного мнения. Три месяца спустя королева уже разделяла нежелание Абердина использовать британские войска ради обороны Турции. Но в этот момент она полагала войну необходимой, что она и Альберт оба объясняли премьер-министру:

Мы оба подтвердили нашу убежденность, что война необходима сейчас, что он не мог отрицать и я отметила, что я думаю, что мы бы не смогли её избежать, даже если были ошибки и злоключения, сила и поползновения России должны встретить сопротивление. Он не мог этого увидел и полагал её «жупелом», и что единственной державой, которой надо опасаться была Франция! Что три северные державы должны держаться вместе, хотя он и не мог сказать на какой основе. Конечно же мы не могли с ним согласиться, и говорили о том состоянии, в которое попала Германия из-за императора Николая и невозможность рассматривать настоящее время с точки зрения прошедшего. Все изменилось. Лорду Абердину не желал соглашаться с этим, говоря, что без сомнения через небольшое время эта страна изменит свое настроение относительно войны и станет полностью за мир{202}.

Что она имела под словами «все изменилось» не совсем ясно. Возможно то, что она думала о том факте, что Франция присоединилась к ультиматуму Британии русским и что уже первые британские и французские части уже отплыли в Турцию. Или, возможно, подобно Альберту, она думала, что пришло время вовлечь в европейскую войну против России германские государства, чье вторжение в княжества представляло новую и ясную угрозу континенту. Но также возможно она имела ввиду ксенофобскую кампанию в прессе против принца-консорта, по её дневникам её постоянная головная боль в эти месяцы, и она осознала, что короткая победоносная война даст монархии поддержку общества.

В тот вечер королева давала небольшой семейный бал в честь дня рождения её кузена, герцога Кембриджского, который вскоре должен был отправиться в Константинополь, чтобы принять командование британской 1-й дивизией. Граф Фицтум фон Экштедт, саксонский министр в Лондоне, получил на бал приглашение:

Королева активно танцевала, в том числе шотландский рил[29] с герцогом Гамильтоном и лордом Элджином, которые оба были одеты в национальный костюм. Когда я закончил вальсировать, королева станцевала со мной кадриль и говорила со мной с самой дружелюбной несдержанностью о событиях дня, сказав мне, что завтра утром она будет вынуждена, к её великому сожалению, объявить России войну.

На следующее утро, за день до того как французы объявил войну России, королевское объявление было зачитано Кларендоном в Парламенте. Великий историк Крымской войны Александр Кинглейк писал (и его слова подходят к любой войне):

Задача изложить письменно причины текущего хода действий это здоровый род деятельности для государственных деятелей. И было бы благом для человечества в тот момент, когда вопросы повисают в воздухе, поклонники политики ведущей к войне были бы вынуждены выйти из тумана устных переговоров и частных заметок и ясно изложить свои взгляды на бумаге.

Если бы подобный документ был создан теми, кто ответственен за Крымскую войну, он бы раскрыл нам их действительные цели по уменьшению размера и влияния России в пользу «Европы» и особенно западных держав, но этого невозможно прочитать в послании королевы, которое вместо этого использует самые расплывчатые термины обороны Турции, без каких-либо эгоистических интересов, «ради права против неправосудия{203}.

Как только декларация появилась на публике, церковные лидеры ухватились за войну как за праведную борьбу и крестовый поход. В воскресенье 2 апреля по всей стране с кафедр произносились провоенные проповеди. Многие из них были опубликованы в форме брошюр, некоторые даже продавались десятками тысяч копий, так это был век, когда проповедники имели статус знаменитостей во всех, англиканской и других церквях{204}. В