Дорогой мужества - Д. Хренков

Гитлеровцы вначале молчали, потом полоснули по камышам из пулеметов. Это была не прицельная стрельба, она не приносила бойцам урона. Солдаты, пригнувшись, неудержимо шли вперед. Вдруг заговорил пулемет на высотке справа.　

— A-а, гадина, ожил! — выругался Лукин и бросился в ту сторону, откуда стреляли фашисты. Вскоре раздался взрыв. Пулемет замолк.　

Трудную схватку роте Сорокина пришлось выдержать за земляным валом, у проволочного заграждения: гитлеровцы открыли ожесточенную стрельбу. Взвод Фетисова залег. Сержант понимал: нужен новый　бросок вперед, а затем и траншейный бой врукопашную, иначе взвод будет уничтожен минометным огнем.

— Коммунисты, вперед! — крикнул Фетисов.　

Подбежав к заграждению, он упал на проволоку.　

— Ребята, айда через меня!　

Бойцы поднялись.　

— За Родину! — раздался звонкий голос солдата Лукина. Он первым ловко и быстро перемахнул через лежавшего на проволоке сержанта…　

На правом и на левом флангах ворвались в траншеи соседние взводы. Освободившись от проволоки, прихрамывая, Фетисов побежал догонять товарищей. Где-то за холмами скрылись танки. Бой уже шел за рощей. Тут и там полыхали пожары. Горели села, подожженные отступающим врагом.　

«НЕ ЗАРАСТЕТ НАРОДНАЯ ТРОПА…»　

На всю жизнь остается в памяти солдата день, когда он после долгого и жестокою боя входит в освобожденные от врага деревню или город. Все позади: тревожные и бессонные ночи, атаки под ураганным огнем, гибель товарищей. И как-то даже не верится, что вот тут, на этой примятой и запыленной траве, у обочины изрытой воронками дороги, у развороченного окопа только что была схватка не на жизнь, а на смерть, падали на проволочное заграждение смельчаки, вставали и снова шли, шли вперед, вперед…　

Такое или примерно такое чувство охватило и нас, когда мы с Петром Сорокиным входили в Михайловское.　

Но радостное настроение быстро исчезло. Перед нашими глазами предстала картина варварского разрушения. Пушкинский музей разграблен. Мы увидели израненное белое невысокое здание, с выбитыми стеклами, сорванными дверьми, с провалившейся крышей. Неподалеку в бурьяне лежала разбитая мраморная мемориальная доска. Под окнами валялись искалеченные скульптуры.

К полудню из лесов, из землянок к Михайловскому потянулись изможденные люди. От них мы услышали рассказы, которые и теперь, когда прошло уже столько лет после войны, невозможно вспомнить без гнева. Фашисты делали все, чтобы унизить национальное достоинство русского народа. На фамильное кладбище Пушкиных у стен собора гитлеровцы притащили убитого партизанами фашиста и закопали его рядом с могилой поэта. У подножья горы, на которой стоит Успенский собор, варвары повесили нескольких советских активистов. В здании средней школы имени А. С. Пушкина гестаповцы устроили тюрьму. Разобрали домик Арины Родионовны и бревна использовали для блиндажа. Библиотекой поэта растапливали печи.

Не пощадили оккупанты и Михайловский парк. Падали как сраженные на поле боя солдаты, могучие вековые дубы, ветвистые липы, воспетые Пушкиным.　

— Больно и горько, сынки, было, — рассказывал солдатам местный старожил колхозник Егор Ерофеич Васильев. — Нас под ружьями сгоняли супостаты в парк и приказывали валить деревья. Стоим на коленях, руки дрожат, не поднимаются. На глазах слезы, а перед лицом — дуло автомата. Свалили одну сосну, сосчитали кольца, а ей сто семьдесят годков. Может быть, под ней отдыхал Александр Сергеевич… Спасибо нашим партизанам, они помогли сохранить старинный парк.　

— Я видела, как немцы увозили вещи из музея, — продолжает рассказ Женя Воробьева. — На десять подвод они нагрузили старинную мебель, кресло Пушкина, книги, рукописи, все дорогие нам реликвии. У меня было такое чувство, словно увозят Пушкина на фашистскую каторгу, туда, где томится моя подруга Оля.　

Слушали солдаты и крепче сжимали оружие.　

В полдень у засыпанной полевыми цветами могилы Александра Сергеевича Пушкина состоялся митинг.　

Тут были и пехотинцы, и танкисты, и саперы, и артиллеристы. Пришли жители окрестных деревень, партизаны. Над дорогой высоко взметнулось полотнище со словами: «Здравствуй, Пушкин!»　

К Фетисову подошел начальник политотдела.　

— Выступи, Иван Кузьмич.　

Фетисов посмотрел на море обнаженных голов, шагнул к могиле. Замолк оркестр. Стало тихо.　

— Мы долго шли сюда, шли с боями от самых стен Ленинграда. У твоей могилы мы собрались для того, чтобы сказать тебе, Александр Сергеевич, что русский человек не пал перед супостатами на колени. Мы помним и любим тебя и твои стихи, имя твое делало нас сильными в бою. — И, обращаясь к солдатам, сержант сказал, указывая забинтованной рукой вдаль: — Там, у лукоморья, под дубами, братская могила с прахом наших храбрых товарищей. В этих дорогих всем нам местах привелось им сложить свои молодые головы.　

Потом выступали профессор Благой, старший лейтенант Сорокин, ученица Женя Воробьева.　

Вечером рота старшего лейтенанта Сорокина прощалась с Михайловским. Впереди была земля Советской Прибалтики.　

Война отступала на запад. По улицам Пушкинских Гор шли машины, грохотали орудия, мчались танки. У Святогорского монастыря они на несколько минут, задерживались. Воины торопливо поднимались по лестнице наверх, к могиле Пушкина…

В. Федоров

ВОЗДУШНЫЕ ВИТЯЗИ

Шел 1944 год. Потрепанные фашистские части откатывались от Ленинграда к Пскову. Враг отступал, яростно огрызаясь. Большие надежды гитлеровцы возлагали на оборонительную линию «Пантера», сооруженную на псковской земле. Огонь сотен орудий, густая паутина проволочных заграждений преградили путь нашим войскам.　

Но неудержим был порыв советских воинов. Они уничтожили «Пантеру». В этих боях неоценимую помощь нашим наземным войскам оказали авиаторы. О малоизвестных подвигах трех из них мы и хотим рассказать.　

МИХАИЛ ПУСТОВАЛОВ　

На столе лежит груда отсыревших документов, почерневших предметов. Откуда они?　

Вблизи деревни Рогово Псковского района в двухстах метрах от дороги из болота был извлечен сбитый во время войны самолет. О его существовании местные жители знали и раньше. Но добраться туда удалось только после того, как топь осушили мелиораторы.　

Первыми занялись поисками комсомольцы Леонид Воробьев, Иван Константинов — рабочие совхоза имени Кирова и девятиклассник Черской средней школы Валя Вихров. В воскресный день они подошли к месту, куда врезался самолет, и начали копать. Сначала извлекли из ямы несколько частей машины. И вдруг показалась кожаная тужурка… Перед юношами лежали останки летчика. В карманах одежды были документы.　

Комсомольцы вернулись в совхоз и сообщили обо всем своему секретарю Владимиру Тихомирову. Тот немедленно позвонил в Псковский военкомат. Выехавшие на место сотрудники установили, что это боевой самолет. Все с волнением рассматривали предметы, документы, принадлежавшие летчику. В планшетке лежали полетный лист с подписью «командир Румянцев», масштабная линейка, карта северо-запада РСФСР. При летчике оказались также пистолет «ТТ» № 1711, часы. Удалось выяснить, что погибший — младший лейтенант авиации коммунист Михаил Иванович Пустовалов.　

Где его родные? Как он погиб?　

Данных было немного. На свидетельстве о