Мы, аристократы 4 - Бастет

Если бы я не знал его, я назвал бы выражение его лица мечтательным.

А Грюм так и не сдал нас Дамблдору, хотя слухи о нашей стычке разлетелись по всему Хогвартсу.

Придя на ужин, мы заметили, что болгары чем-то раздражены. Они стояли всей группой у входа в Большой зал и переговаривались со своим директором на повышенных тонах, а тот отвечал им с таким видом, словно оправдывался перед ними. Когда они наконец сели ужинать, Драко спросил у Крума, с которым он тоже перешёл «на ты», что же у них случилось.

Оказалось, что квиддичный стадион, на который рассчитывал Каркаров, понадобится для первого конкурса и на нём уже начались подготовительные работы. Тренировки звезды мирового квиддича приказали долго жить, и Виктор Крум был этим, мягко говоря, недоволен. Каркаров тоже был этому не рад, потому что ему обещали стадион, и сегодня уже побывал у Дамблдора с претензиями, но тот только сокрушённо развёл руками, извинился за ошибку и сказал, что ничего не может поделать.

Драко полностью разделил возмущение Крума, вместе с ним заклеймил Дамблдора как «бессовестного болтуна, который не отвечает за свои обещания» и наконец сказал, что посмотрит, что тут можно сделать. Виктор, конечно, не поверил, что какой-то малолетка может чем-то ему помочь, но поблагодарил Малфоя. Сразу после ужина тот понёсся отправлять письмо отцу, а меня перехватил младшекурсник и сказал, что мадам Помфри срочно требует меня в больничку на чемпионский медосмотр.

Я не нуждался в обследовании, потому что у Малфоев за нашим здоровьем следили, но через это надо было пройти. Для больнички в Хогвартсе было выделено крыло, которое обычно бывало безлюдным — зря там никто не слонялся, а в качестве пациентов туда попадали редко. Неудивительно, что мадам Помфри умирала там со скуки и словно клещами вцеплялась в каждого пострадавшего. Вот и сейчас я шёл туда по пустынному коридору и пользовался минутами уединения, чтобы обдумать происходящее со мной.

Почему меня стало задевать то, что прежде никогда не задевало? Как получилось, что чужие слова смогли лишить мой разум ясности и вызвать у меня опрометчивые действия? Считать до десяти мне помогло, я не сорвался на Скитер, но она заметила моё состояние и ужаснулась. Нам обоим повезло, что ярость захлёстывала меня медленно и я успел вспомнить о самоконтроле. А если бы не успел?

Нет, так нельзя. Сдерживаться бесполезно — когда-нибудь всё равно опоздаешь или не сумеешь сдержаться. Нужно вернуть прежнее уравновешенное состояние, которое позволяло мне спокойно выслушивать любые слова. Но как?

Если рассуждать логически, у меня появилась некая прежде не испытываемая категория эмоций, которая превращает человека в безмозглое животное или несдержанного дикаря и которой, как я часто наблюдал, подвержены другие. Но даже если это норма, а я — исключение, так ли уж хороша эта норма? Эмоции есть и у животных. Если они доминируют над разумом человека, этот человек недалеко ушёл от животного. Выяснять отношения рукоприкладством — звериная реакция, а я — разумное существо. Мне не пристало уподобляться зверю.

Сформулировав эти слова, я ощутил, как меня обволакивает спокойствие. Оказывается, я был не в равновесии и осознал это только сейчас, когда меня отпустило. Диагноз был верен, во мне пробудилось нечто звериное, и чтобы справиться с ним, понадобилась ключевая фраза.

Я не животное и не дикарь. Я разумнее.

К медпункту я подошёл, полностью восстановив привычную уравновешенность, хотя она неуловимо отличалась от прежней — была как бы живее, теплее. Я бывал здесь прежде, поэтому не блуждал по палатам, а сразу нашёл приёмную. Мадам Помфри ждала меня там, я поздоровался и шагнул внутрь. Вошёл и замер у двери, повинуясь голосу встрепенувшейся интуиции.

В подобных случаях я своей интуиции доверяю. У меня она никогда не бывает продуктом мнительности или дурного настроения. Если она оживает, значит, обнаружилось нечто подозрительное, но пока еще не осознанное. Значит, необходимо выявить, о чём она шепчет.

В следующее мгновение моя интуиция взревела сиреной, предупреждая об опасности. Но ничего опасного я не замечал — стол колдомедика, за которым сидела мадам Помфри, у противоположной стены топчан для осмотра пациентов, по стенам — шкафы и полки с зельями, медицинскими приспособлениями и диагностическими артефактами. Никого постороннего, ничего особенного — все как обычно. Так в чём же дело?

Я топтался у двери, и мадам Помфри нетерпеливо сказала:

— Что же ты стоишь, Гарри? Проходи. — Она знала всех учеников в лицо и звала всех их по имени.

— Да, мадам Помфри, — я сделал вперёд шаг, другой, передвинув руку так, чтобы мгновенно достать палочку. Интуиция надрывно голосила. Отказаться от медосмотра и уйти, ни в чём не разобравшись? Это не выход.

— Садись, Гарри, сюда, — она указала на кресло пацента перед своим столом.

Я подошёл и сел. Ничего не случилось. Мадам Помфри встала и взяла с полки диагностический артефакт.

— Мадам Помфри, я совершенно в порядке. Перед Хогвартсом меня проверял личный врач Малфоев. Может, вы просто подпишете осмотр, а?

— Гарри, не шевелись, это недолго.

Чтобы мадам Помфри, и отказалась от проверки? Быть такого не могло, но я должен был попытаться. Она направила на меня артефакт, и я замер в полной готовности к любым неожиданностям, надеясь, что успею защититься.

Но опять ничего не случилось. Мадам Помфри проверила меня артефактом и убрала его на место.

— Да, Гарри, ты здоров, но ты выглядишь слишком утомлённым.

Я не чувствовал себя утомлённым, но артефакту виднее. В горячке последних дней я мог и не заметить переутомления. Мадам Помфри вынула из кармана пузырёк с зельем и протянула мне.

— Вот, выпей, тебе поможет.

Интуиция зашлась воплем, и я наконец заметил несоответствие. Пузырёк был заготовлен заранее, еще до диагностики.

— Но… мадам Помфри… я не настолько утомлён, чтобы пить укрепляющие. Давайте, я сегодня лягу спать пораньше и отосплюсь.

— Гарри, выпей это, — настойчиво сказала она. Я принял пузырёк.

— Мадам Помфри, может, тогда я возьму это с собой и выпью перед сном? Я только что с ужина и переел там, сейчас в меня ничего не влезет.

— Нет, Гарри, ты должен выпить это при мне. Соберись с духом и выпей.

Она неотрывно смотрела на меня, но не строгим, а каким-то жадным и пустым взглядом. До моего сознания дошло, что именно это и отловила в ней с порога моя интуиция. Я отвернул крышку пузырька и осторожно понюхал горлышко.

— Гарри, пей!

— Сейчас, мадам Помфри… — я узнал запах. В этой