Оракул - Яков Барр

Склонился над тем гопником, который оказался ближе.

— Мужик, не надо, — взмолился он.

— Конечно же надо! — возразил я, сворачивая хромоножке шею.

Последний оставшийся в живых видимо понял, что мольбы не помогут, и сейчас полз подальше от страшного меня. Может быть, он надеялся, что мне надоест? Или шевельнется жалость? Глупо, мне все так же взрывало душу предчувствие беды и ощущение утраты, не покидавшее меня с момента, как я вышел из монастыря. А уж умирающий мальчик в паре метров отсюда уж точно не позволял жалеть его истязателей.

Последнему мерзавцу я раздавил череп ногой. А потом вытер ботинок о его же одежду. Боль в груди не утихала, она требовала больше дичи. Ликвор же был доволен пополнением, но тоже хотел добавки. Я подхватил мальчика на руки, попытался вспомнить, где я видел больницу. Тут меня опять посетило озарение, я не только увидел внутренним взором карту города, а на ней сразу две точки неподалеку, но и понял, в какую мне надо бежать, чтобы успеть спасти парня.

Бежал я быстро, очень быстро. Ворвался в сияющий белый вестибюль, в котором, чудо-чудо, никто не обратил внимание на двоих людей в крови. Пришлось наорать на них, что именно я кричал, я уже и не помню, вряд ли что-то связное. Главное, нас наконец заметили. Предчувствие подсказало, что парня я спас. Теперь настала моя очередь не замечать тех, кто хочет со мной пообщаться, а таких людей в больнице было много. Я же просто вышел, без проблем обогнув даже толстяка-охранника, пытавшегося преградить мне дорогу.

Я совсем уже решил, что на сегодня мне подвигов хватит, а завтра с утра у меня встреча с суккубом, имеет смысл выспаться. Но как можно отказаться от встречи с приключениями, если они тебя ждут? Я позволил себе расслабиться и просто шел к Овечкам, точнее, к своей машине, но какие-то странные люди, лишенные инстинкта самосохранения, попытались меня ограбить. Ну да, Луи де Фюнес, которым я сейчас представлялся, казался хилым и беспомощным старикашкой.

В этот раз их было четверо. Постарше прошлой тройки хулиганов, уже заматеревшие опытные гопстопщики. Двое из них шли за мной от больницы, из чего я сделал вывод, что они там дежурят, отлавливая слабых особей, отбившихся от стада. Странный выбор, это же не очередь за мандаринками, как здесь называли яблофоны. В быту, кстати, царствовало другое, неприличное, название, созвучное мандаринам.

Я прошел несколько кварталов в сопровождении бандитской свиты, недоумевая, чего они ждут. Улица, безлюдная и плохо освещенная, прекрасно подходила для темных дел. Только представление о таковых у нас отличалось. Громилы считали удачным приключением ограбление старичка в приличном костюме, а я — зверское убийство преступных элементов.

Наконец я понял их план: слева по ходу ответвился симпатичный темный тупичок. Сразу же спереди по ходу нарисовались еще два амбала. Я мог бы им подыграть, испуганно запрыгнуть в ловушку, но мной овладел дух противоречия, и я попер лоб в лоб на парочку, преградившую мне дорогу.

Тут они меня реально удивили и даже слегка развеселили. Вместо боевого столкновения, громилы просто подхватили маленького де Фюнеса под мышки и понесли в тупик, предоставив коротышке беспомощно болтать ногами сантиметрах в пятнадцати от асфальта.

По сценарию мне полагалось возмущаться и протестовать, но меня разобрал неудержимый хохот. Наверное, это была нервная реакция на все переживания долгого дня.

Когда носильщики поставили меня на землю, я радостно начал их просить:

— Это было замечательно! Прокатите меня еще раз! Ну пожалуйста!

— Спятил что ли от страха? — выпучился один из таскальщиков. — Гони кошелек и часы!

— Какие еще часы? — теперь уже удивился я.

— Такой солидный господин и без часов, — укорил меня другой бандит, по какой-то странной причине лучше знакомый с русским языком. — Не верю! Мне кажется, вы пытаетесь нас обмануть, уважаемый, а это плохо, очень плохо.

Этот нехороший человек попытался выкрутить бедному Луи запястье, чтобы найти эти самые часы. Меня посетила мысль, что хватит прелюдий, пора танцевать. Интеллигентный громила сам не понял, как оказался на асфальте, я же тем временем занялся его друзьями, не особо злоупотребляя ускорением от ликвора. У меня его после сегодняшних перипетий осталось не так много.

Я и в обычном режиме увертывался от их кулаков, разбивая ногой коленные чашечки, точным ударом в солнечное сплетение заставлял «клиента» согнуться, и в такой удобной позиции сворачивал ему шею.

Такие па я проделал два раза. Последний, оставшийся на ногах, успел достать нож, пришлось уже мне выкручивать ему запястье, а потом пройтись по рабочей схеме — колено, живот, шея.

Без ускорения весь танец занял не три секунды, а пятнадцать, и это был вполне рабочий результат.

Разговорчивому громиле, ворочавшемуся на земле, я перебил каблуком кадык, а потом уже раздавил череп, чтобы не мучался. Я — не садист, я охочусь. Трупы я осмотрел. Кроме парочки Скорпионов, исчезнувших в кармане воровской руки в ожидании свидания с товарищем Маузером, я был вознагражден небольшой пачкой денег. Вряд ли они взяли наличность на дело, скорее я оказался далеко не первым клиентом за сегодня. А не надо было жадничать! Заработали — идите домой. Я, кстати, именно так и поступил, вместо того, чтобы искать новых встреч, добрался до Эдельвейса и отправился на дачу.

Оазис любви и покоя, в котором я всегда отдыхал душой, оказался полностью разгромлен, а моя импровизированная семья глядела волками и немного рычала. Это стихийное бедствие называлось «переезд». Семья переселялась в Кречетовку.

Меня переполох удивил. Подумав минут пять, я хлопнул в ладоши, привлекая внимание мельтешащих вокруг людей. По какой-то причине никто не обратил на меня внимание. Тогда я выцепил из людского круговорота княгиню Дятлову.

— Валентина Дмитриевна, не могли бы вы использовать свой несомненный авторитет и собрать всех здесь, я хотел бы сказать пару слов.

Княгиня уставилась на меня невидящим взглядом. Я понял, что так мы не продвинемся, отыскал в серванте графинчик с приятной настоечкой. Налил рюмку, поставил на блюдце, вроде бы так в аристократических кругах принято, но это не точно. Композицию эту я поднес Дятловой, поводил немного перед княжеским носом, чтобы до нее дошел запах. Через несколько мгновений взгляд ее сфокусировался. Княгиня тяпнула клюковку, утерла губы салфеткой, каковых на веранде было множество в самых неожиданных местах.

— Ты что-то говорил?