Секретные коммандос - Джон Л. Пластер

Как только "Хьюи" приземлился, я вскочил, с оружием наготове, и направился к LZ, чтобы прикрывать, пока Джордж и двое вьетнамцев помогали нашему пойнтмену забраться в "Хьюи". Я обратил внимание на место, где несколько мгновений назад свалил северовьетнамского солдата — его там не было. Я выстрелил туда, куда он, должно быть, пополз, бортстрелок добавил огня из своего пулемета М-60, затем "Хьюи" взлетел с Джорджем и тремя нашими вьетнамцами. Я побежал обратно к Бену, который держал связь с Кови.

Снова прошли ганшипы, стреляя и пуская ракеты, и вот появился наш второй "Хьюи". Мы все побежали к нему, стреляя по дороге, оба бортстрелка стреляли из своих М-60. Мы запрыгнули на борт; птичка взлетела и развернулась, пока я стрелял по кромке леса.

Затем мы оказались выше деревьев, и у меня полностью кончились патроны. То ужасное место слилось с джунглями, просто еще один клочок травы в долине, полной таких же. Куанг повернулся ко мне и улыбнулся. ШЛЕП! Он рухнул, свернувшись стонущим клубком, кровь повсюду. Бен сорвал с себя снаряжение, пока я расстегивал его рубашку: пуля АК вошла ему в ягодицу и вышла по центру живота, вывернув внутренности через зияющую рану. Потребовалось две давящие повязки, чтобы закрыть рану, но, что хуже всего, мы ничего не могли сделать с внутренним кровотечением, так как Джордж, наш талантливый медик, был на другом борту, занимаясь Хаем. Мы пытались облегчить страдания Куанга во время перелета в Дакто, прикуривая для него сигарету и поливая водой его внутренности, чтобы они оставались влажными.

В Дакто пилот вьетнамского "Кингби" махал нам из своей готовой взлететь птичке, чтобы доставить наших раненых в 71-й эвакуационный госпиталь в Плейку. Джордж отправился с ними, чтобы оказать им помощь в пути и убедиться, что наших раненых "вьетнамских" солдат не забудут в углу приемного покоя. Пока мы смотрели на взлетающий "Кингби", пилот ганшипа "Кугуаров" сказал Бену, что видел сотню солдат NVA, бегущих по тропе к нашей LZ — еще несколько минут, и мы были бы в ловушке.

Позже второй "Кингби" доставил нас в Плейку, где мы узнали, что Хай полностью поправится. Куанг умер бы, если бы не быстрая работа американских хирургов и медсестер. Хай останется в госпитале на несколько дней, Куанг — на несколько недель.

Уже почти стемнело, когда "Кингби" доставили нас обратно в Контум. Никто не знал, что мы прилетаем, поэтому вертолетная площадка была пуста. Мы молча дошли до комнаты нашей группы. Только там я отметил, что выстрелы сорвали липкую ленту с моего дула. Я побывал в своей первой перестрелке. Все произошло слишком быстро, чтобы почувствовать страх, а теперь я чувствовал себя как никогда опустошенным.

Только посмотрев на свое измазанное грязью лицо в зеркале уборной, я заметил кровь Куанга, забрызгавшую мою форму для джунглей. Я подумал о ранах наших людей. Пуля АК вырвала кусок размером с лимон из тощего бицепса Хая, оставив страшные свисающие лохмотья кожи. Рана Куанга была хуже. Эти видения выжгли в моем сознании смертоносность нашего призвания так, как не смогло бы никакое логическое объяснение. Мы избежали сотен, может быть, тысяч выстрелов АК, но хватило всего одной пули, чтобы почти убить Куанга и вывести Хая из строя на всю жизнь. Я возблагодарил бога, что это был не я. Я плеснул воды себе в лицо, затем заметил человека, стоявшего сзади и наблюдавшего за мной.

"Привет", — сказал он. "Я Фред Абт".

Я обернулся и увидел, что он подполковник. Он пожал мне руку и спросил: "Как там все прошло, тигр?" Он был невысокого роста, седой, с серо-голубыми глазами, выражавшими почти добродушную искренность. До этого момента я понятия не имел, что наш командир, подполковник Бар, вернулся домой, и что Абт стал нашим новым командиром.

"Довольно хреново, сэр. Но мы выбрались". Он ждал большего. Я посмотрел в зеркало, критикуя себя. "У меня кончились патроны. Никогда больше! На кой хрен таскать пистолет! Мне нужно место на ремне для большего количества магазинов и гранат".

"Это важно", — согласился он. "Могу ли я что-то сделать?"

"Они не слышали мой Шведский К, сэр — с глушителем. Если я фактически не попадал в кого-то, они даже не знали, что я стрелял, но когда я подстрелил того парня, он не упал мертвым. Девять миллиметров, это отстой. Мне нужно оружие, с которым если я выстрелю в кого-то, и он упадет, то останется лежать. Сэр, мне нужен CAR-15".

Абт похлопал меня по плечу. "Я посмотрю, что смогу сделать", — сказал он и вышел.

Во время опроса на следующее утро я не мог не смотреть на занимающие все стены разведотдела карты, на которых были отмечены убежища и базовые лагеря противника на границах Камбоджи и Лаоса. Я вспомнил фразу репортера — "неуловимый враг" — которая описывала угрозу партизан, незамеченными ускользающих в джунгли. Это был вздор. Американские подразделения тратили недели, даже месяцы, бесплодно прочесывая Южный Вьетнам в поисках этого "неуловимого врага", в то время как наши группы SOG почти каждый день находили по ту сторону границы северовьетнамских солдат, и всегда в огромных количествах.

Наш отчет был кратким и ясным. Все, что мы могли сказать помимо подробностей нашей перестрелки — эти закаленные и подготовленные солдаты NVA находились прямо там, куда упали бомбы, что, по-видимому, понравилось ВВС и администрации Никсона. В результате секретные бомбардировки были расширены, так что, совершив к концу года около 1000 вылетов, B-52 сбросили почти 27000 тонн бомб только на северо-востоке Камбоджи. Для большинства этих ударов BDA будут выполнять разведгруппы SOG.

После опроса меня вызвали на склад, где Дэйв Хиггинс вручил мне CAR-15. Подполковник Абт выполнил обещание. Он имел серийный номер 905442 — я запомню его навсегда, потому что это оружие служило мне безупречно, верой и правдой. Дэйв не дал никаких пояснений, но я ушел, подозревая, что Абт нашел его украшающим стену у какого-нибудь штабного офицера. Меня заботило только, что после пяти месяцев в разведке у меня наконец-то появился собственный CAR-15, оружие, пуля которого обеспечивала в четыре раза большую баллистическую летальность, чем 9-мм у Шведского K. Вручая Хиггинсу свой Шведский K с глушителем, я поклялся, что больше никогда не поддамся соблазну сексуальной привлекательности оружия. Я пришел к выводу, что огнестрельное оружие это инструмент, и чем экзотичнее инструмент, тем ограниченнее его полезность.

Примерно в