Кодекс Императора IV - Виктор Молотов

— А кем работал?

— Штукатуром.

Несомненно, это самая полезная профессия в этом дворце! Но это было не столь важно, призраков можно научить выполнять свои задачи.

— Отлично, полезная профессия, — ответил я, не скрывая иронии.

Но, видимо, призрак этого не понял и продолжал серьезно смотреть на меня.

Ставлю на призрака свою метку и говорю:

— А теперь иди к Лаврентьеву и скажи ему, что пришел от меня.

— Скажу, как не сказать, — почтительно ответил призрак.

— Иди, — велел я, чтобы он тут дальше глаза мне не мозолил.

Призрак поклонился и исчез сквозь пол. Это выглядело так, будто он постепенно становился ниже и ниже… Крайне медлительный призрак, но как только он принесет клятву и получит немного моей энергии, то сможет ускориться и приблизиться к тому состоянию души, которая была при жизни.

Однако этим я буду заниматься днем, а иначе, если мне тут каждый будет приносить клятву на Кодексе Первого Императора, я точно забуду, что такое сон. А даже самым сильным одаренным нужно отдыхать. В это время восстанавливается не только организм, но и охлаждаются магические каналы — происходит дополнительная настройка даров. И этот процесс не заканчивается на протяжении всей жизни, а потому даже императору Российской империи иногда нужно вспоминать об отдыхе.

Потом я быстро опросил пришедшую за призраком троицу. Они тоже подходили, а потому я также поставил на них свои метки и отправил к Лаврентьеву.

Хоть я и дал ему возможность отдохнуть, но из-за таких вот всплесков, у него это сегодня точно не получится. Но ничего, завтра дам ему выходной. Все-таки глава службы разведки должен быть максимально сосредоточен для выполнения огромного количества насущных задач.

Но больше всего в наличии этого дара меня напрягало то, что теперь мне придется много воевать. Как бы империя в таком темпе и вовсе не потеряла своего императора!

Ведь во время сражений душа напитывается огромным количеством энергии. И получить ее можно только там — в честном бою, и больше нигде.

А для того, чтобы содержать огромную ораву призраков, нужно очень много энергии. Ведь мне не только придется подпитывать их во время службы, но и в конце оговоренного контракта отправить на перерождение. Правда, я еще не озвучил призракам сколько именно им придется мне служить. Сперва надо понять, к какому моменту я усилю свой призрачный дар настолько, чтобы мне хватило энергии начать их отправлять массово на перерождение. А потом нужно будет сразу привязать новых. Но это точно не один год, и даже не два… Думаю, в течении нескольких месяцев станет понятнее.

С этими мыслями я и уснул. И благо больше меня ни один мертвец сегодня не будил. Даже удивительно!

А утром я первым делом отправился в кабинет Лаврентьева.

Вижу, что в офисе что-то не так. Все какие-то чересчур тихие и мрачные. Обычно разведка — это самый оживленный отдел, но не сегодня. Сам Лаврентьев выглядел не лучше. Призраки явно и ему не дали выспаться. Хотя я бы на его месте после первой пробудки повесил у кровати табличку «До утра не будить, иначе на службу не приму!». Кстати, завтра надо так и попробовать.

Сергей Захарович сидел за своим рабочим столом. Пил виски, бутылка которого стояла прямо на столешнице. Дымил сигарой, дым от которой заполнил весь кабинет.

Я не поленился и достал свою трубку, тоже зажег ее, и закрыл дверь.

А затем активировал легкий дар воздуха, который у меня оказался по чистой случайности. И ветер начал выводить дым прямиком в вентиляцию, которая сама никак не справлялась. Еще одно подтверждение тому, что дворец нуждается в срочном ремонте.

— Я так понимаю, у тебя сегодня выходной, — говорю и присаживаюсь в кресло напротив.

Сергей Захарович грустно кивнул. Он и без моего приказа организовал себе выходной, но при этом все равно явился на работу. Да он еще более лютый трудоголик, чем я сам.

— Можно поинтересоваться, что за повод? — спрашиваю я.

Лаврентьев грустно усмехается. Вид у него был такой, словно это я отчасти виноват в произошедшем, оттого мне стало еще любопытнее.

— А причины просты, — Сергей Захарович поднимает со стола стопку папок и по одной начинает протягивать мне. — Вот первая, вторая… Восьмая. Это все мои оперативники с отличным послужным списком.

Я открыл первое дело и Сергей Захарович прокомментировал дело некого Рудакова Василия Макаровича:

— Этого я совсем парнем взял. Ему только восемнадцать исполнилось. У него ни родителей, никого не было… Только сестра младшая при смерти находилась. Я тогда за какие ниточки только не дергал, чтобы лекари ее с того света вытащили. Заболевание было тяжелое, а потому пришлось искать кого-то из высших рангов. Но я справился, после чего этот парень мне на коленях в своей верности поклялся.

Я кивнул и закрыл папку. Открыл вторую. Васнецов Василий Федорович.

— А этого вообще в шестнадцать лет взял, он у меня первые два года вовсе без оформления работал, — продолжил Сергей Захарович. — Думал, что преданней его в моей организации вовсе никого нет.

Лаврентьев склонил голову, а затем потянулся к своему стакану и сделал глоток. Сморщился и сказал:

— И восемь таких дел. Восемь!

— Полагаю, их верность была не так крепка, как твоя вера в них, — с сожалением ответил я.

А затем бегло просмотрел оставшиеся папки.

— Двое работали на османов и персов, остальные на разные аристократические рода, — пояснил Сергей Захарович, чтобы я не тратил время на изучение материала.

Но я и без того успел ознакомиться — читаю я быстро. Лаврентьев лишь подтвердил написанное внутри.

— Как понимаю, судьба их ждет незавидная? — спросил я.

Ведь было множество вариантов наказаний для таких случаев.

— Я же не зверь, — помотал головой Сергей Захарович, — все будет сделано по законам разведки.

— По каким именно?

У разведки в уставе было прописано великое множество законов, почти для каждого случая. И непонятно, какой именно из них решил выбрать Лаврентьев.

— Обычно тихая казнь, — ответил Сергей Захарович и затянулся сигарой, я же в это время курил свою трубку, а благодаря моей технике дыма в кабинете не было. — Для всех остальных — они погибли при исполнении. И мы даже награды им выпишем. Для семей они останутся максимально примерными, как и для всех остальных.

— Когда казнь?