Римские каникулы - Сим Симович

Его самоуверенность настораживала. Успех кружил ему голову, а это было опасно. Особенно учитывая, что он еще не знал истинной природы наших экспериментов.

Но пока что его амбиции работали на меня. А значит, можно было продолжать игру.

Глубокой ночью, когда вилла погрузилась в сон, я спустился в подземелье к своим созданиям. Лидия и Марта ждали меня с нетерпением — их красота с каждым днем становилась все более сверхъестественной.

— Создатель, — прошептала Лидия, протягивая руки сквозь решетку. — Мы так жаждали вашего прихода.

— Нам нужна ваша кровь, — добавила Марта, и в ее голосе звучал едва сдерживаемый голод. — Только она дает нам истинную жизнь.

Я отпер клетки и сел между ними на каменный пол. Они устроились по обе стороны от меня, как две прекрасные хищницы, готовые к пиру.

— Пейте, — сказал я просто. — Сколько нужно.

Их клыки вонзились в мои запястья, и знакомая боль сменилась блаженством. Они пили жадно, и я чувствовал, как жизнь утекает из меня, как сознание становится туманным.

Но в этот раз что-то было по-другому. В момент, когда я приблизился к границе смерти, я почувствовал присутствие. Холодные объятия, знакомый запах увядающих цветов.

Хель.

Богиня смерти была здесь, незримо присутствуя в этом подземелье. Я ощущал ее руки на своих плечах, ее дыхание на шее. Она наблюдала за тем, как мои создания пьют мою бессмертную кровь.

От этого присутствия меня охватило странное опьянение. Не алкогольное, а какое-то мистическое — словно сама близость богини смерти дурманила разум.

— Интересный эксперимент, Виктор, — прошептал голос Хель прямо мне в ухо, хотя никого рядом не было. — Ты создаешь жизнь, питающуюся смертью.

Я попытался ответить, но губы не слушались. Кровопотеря и присутствие богини лишили меня дара речи.

Краем глаза я заметил движение в углу подземелья. На каменном выступе сидела птица — большой черный ворон с умными глазами. Он внимательно наблюдал за происходящим, словно изучал какое-то важное явление.

Ворон показался мне знакомым. Где-то я уже видел эти пронзительные глаза, этот гордый изгиб шеи...

— Хугин, — выдохнул я с трудом.

Один из воронов Одина. Память и Мысль — так звали птиц всеотца. Хугин и Мунин облетали все девять миров, собирая информацию для своего хозяина.

Ворон наклонил голову, словно подтверждая мою догадку. Значит, Один знал о моих экспериментах. Знал и... наблюдал.

— Он интересуется твоими достижениями, — прошептала Хель. — Создание новых форм жизни всегда привлекало его внимание.

Лидия и Марта продолжали пить, их тела наливались силой и красотой. Они становились все более совершенными, все менее человечными.

Проклятие Одина сработало как обычно — в момент критической кровопотери жизнь хлынула обратно в мое тело. Сердце заколотилось, раны начали затягиваться.

Но опьянение от присутствия Хель не проходило. Мир казался нереальным, словно я находился на границе между жизнью и смертью.

— Скоро, — прошептала богиня, и ее голос звучал как обещание. — Очень скоро ты найдешь то, что ищешь.

— Когда? — с трудом выговорил я.

— Когда научишься не создавать жизнь, а разрушать ее. Когда поймешь, что смерть — это не конец, а трансформация.

Ворон каркнул — резко, как приказ. Затем взмахнул крыльями и исчез в тенях подземелья.

Присутствие Хель тоже начало слабеть.