Сокровенный Афон - Игумен N

конечно, начали уже волноваться за него. А вдруг он заблудится в темноте и уйдет совсем по другой дороге неизвестно куда! Заранее решили: как только откроют ворота, оставим вещи — и один из нас отправится с фонарем встречать его.

И вот мы подходим к только что открытым по нашей просьбе воротам и видим: Антон уже ждет нас там и широко улыбается. Царица Небесная вывела его прямо к надвратной башне монастыря. Действительно, это воспринималось как чудо, потому что найти монастырь было практически невозможно, а вот заблудиться в темноте не составляло никакого труда. Представьте же теперь изумление Антона, когда он подходил к башне, прекрасно понимая, что ворота должны быть обязательно закрыты. И вдруг на его глазах они… стали открываться! Воспринималось это как нечто невероятное, как настоящее чудо! Правда, это второе чудо мы устроили с помощью телефонного звонка. И все же во всем нашем ночном приключении ясно ощущалась помощь Пречистой Владычицы!

Когда мы вошли под арку, оказалось, что в громадной башне — невероятно длинный проход, а в конце — еще одни ворота. И, конечно, можно было бы стучать в них до скончания века… ну, до утра — уж точно. Без телефонного звонка мы бы в монастырь, безусловно, не попали.

Надо сказать, что такой жесткий распорядок в афонских монастырях вовсе не случаен. Монахам надо хотя бы 2–3 часа отдохнуть перед службой, ведь они молятся всю ночь напролет, а после окончания службы и краткого отдыха идут на послушания. Мы же (нам было очень стыдно) пришли в третьем часу ночи будить монастырь…

По законам братской любви

Но вы бы видели, с какой любовью нас приняли! Ни малейшего намека на то, что мы не ко времени. Казалось бы, по-человечески, реакция должна была быть такой: «Мы вас, конечно, примем, куда денешься?! Но как же вы некстати!.. Сейчас этим полуночным паломникам надо еду разогреть, накрыть на стол, накормить. И это — в то время, когда можно было бы спокойно помолиться у себя в келье и лечь отдыхать…»

Ничего подобного! С какой улыбкой, с какой добротой встречал нас гостинник! Да-да! Он встречал нас так, будто никаких иных забот у него больше не было, — только нас накормить и разместить, а потом — отдыхай в свое удовольствие. Как же велико было наше удивление, когда наутро мы увидели его в алтаре и поняли, что он был чередным служащим иеромонахом, а значит, до нашего прихода отслужил уже вечерню с повечерием и после того, как нас устроил, должен был еще готовиться к служению литургии. Почти всю ночь он возился с нами, чтобы удобно разместить, накормить и обсушить с дороги, ведь мы пришли совершенно мокрыми. Ясно, что этой ночью спать ему не пришлось. Такое проявление братской любви «сразило нас наповал».

Заранее, пока мы ели, нам в келье растопили чугунную печку, чтобы можно было развесить и просушить насквозь промокшие вещи. На кроватях нас ждали белоснежные простыни, на подушках — чистые полотенца, и пара тапочек под кроватью. Но в еще большее изумление мы пришли, когда узнали, что гостеприимный монах — гостинник афонского греческого монастыря — природный француз! Поистине «Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему» (Деян. 10, 34–35). Кроме него, среди братии Ватопеда, как выяснилось, были и другие европейцы — бывшие католики и протестанты.

Несколько поленьев, брошенных в чугунную печку, раскалили изогнутую железную трубу, которая выходила в маленькое оконце под самой крышей. Наша келья в древней неприступной монастырской стене, ветер и дождь за окном, шум волн, опрокидывающихся на невидимый во тьме берег, желтый свет керосиновой лампы и охапка сучьев у печки — все это невольно переносило нас в другое время и другое пространство. Казалось, что времени уже нет, наверное, оно остановилось, и неизвестно, какой теперь век за окном… Как смогли, мы развесили у печки сырую одежду и мгновенно уснули.

Святыни Афона

Из-за дождя в Ватопеде пришлось задержаться на целых два дня, хотя перед отъездом мы хотели успеть побывать еще и в сербском монастыре Хиландар, а может быть, и в Эсфигмене. Но, как всегда, невидимая рука в который уже раз меняла все наши планы — и слава Богу! Мы это поняли по приезде на Афон довольно скоро. Строить здесь какие-либо планы совершенно бесполезно! Еще только собираясь отправиться в Грецию, мы тоже выработали свой план, и я даже нарисовал, на основе карты полуострова, схему со стрелками и номерами, означающими очередность посещения монастырей. Однако уже через неделю стало очевидно: все эти труды были тщетны. Никаких планов, никаких схем! Игумения Афонская всё устраивает Сама, причем совершенно иначе, чем планирует человек, но главное, — намного лучше, чем он мог себе это представить. На Афоне, если кто-либо хочет что-то предпринять, он должен только молиться: «Матерь Божия, устрой всё так, как Ты Сама сочтешь нужным и полезным». И Пречистая непременно покажет: что нужно делать и в какой последовательности. Вот почему и на сей раз мы доверчиво подчинились изменившимся обстоятельствам, нимало не переживая из-за вызванной дождем неожиданной перемены наших планов.

Эти два дня мы провели в Ватопеде не зря: здесь семь чудотворных икон (например, «Всецарица»), ковчег с главой святителя Иоанна Златоуста, на голых костях которой сохранилось, как живое, лишь его ухо, а кроме того, — часть невыразимо благоухающего пояса Богородицы, сплетенного Ее собственными руками 2000 лет тому назад. Он был сделан из некрашеной шерсти и первоначально не имел никаких украшений. Лишь после исцеления, полученного от него греческой царицей Зоей в Х веке, она сама благоговейно украсила скромный поясок Богоматери тончайшей золотой вышивкой. Паломникам открывают удлиненный ларец, в котором находится 30-сантиметровый кусочек этого тонкого (шириной лишь в два сантиметра) пояска, и ни на что не похожее неземное благоухание заставляет их вздрогнуть от изумления. Этот запах уже не спутать ни с каким другим.

Другое, не меньшее потрясение испытывает едва ли не каждый, кто видит главу Великого Учителя Православной Церкви, Вселенского Патриарха и архиепископа града Константинополя Иоанна Златоуста. Ее вынесли для поклонения паломникам вместе с главами других святых и поставили ковчежцы с мощами на специальном столике в Благовещенском соборе. Мы уже привыкли за время своего паломничества по Афону видеть многие мощи разных святых. У некоторых, как, например, у Иоанна Русского, полностью сохранились кожные покровы. Его рука, хранящаяся в Пантелеимоновом монастыре, так же, как и