Книга шахской славы. Часть 2 - Хафиз-и Таныш Бухари

Выступило для сражения,

Все воинственные, твердые, как гранит,

Опоясанные, напоминающие гору.

Храбрые пехотинцы, сваливающие с ног людей,

Разбивающие ряды [врагов], как тюрки с глазами красавиц.

Когда до слуха храбрецов дошла [весть] о выступлении врагов, у воинов [Абдулла-хана] забили артерии чувства чести. Несмотря на то, что был издан приказ благословенного [хана], чтобы никто не совершал набега на крепость, они не смогли считать для себя обязательным при[держиваться] этого указания. Из победоносного войска отряд ревностных юношей сел на быстрых коней. В числе [их были] Тулак-мирза, сын Тин-Клыч-бия, Мирза Мухаммад-мирза /181б/ найман, Дустим бакаул, Бикиш-бий туг-беги[288], Йадгар-мирза минг, Йулум-мирза, сын Аккуль-бия, и другие, одетые в одежды войны, облаченные в халаты битвы. Они без промедления, словно львы и барсы, направились для истребления того сильного в бою отряда.

Месневи

Когда получили весть о вражеском войске,

О том, что оно поспешно выступило, чтобы воевать,

Военачальники-всадники, разбивающие [вражеские] полчища,

Отважные храбрецы, сваливающие людей с ног,

Извлекли мечи из ножен,

Вступили на поле битвы для сражения.

Войско врагов стояло повсюду отрядами, группами, подразделениями, ожидая [начала] битвы. У одих были в руках луки, у других — поднятые на плечо блестящие мечи и сверкающие копья. Несмотря на это, мстительные храбрецы, храбрые мстители, считая скопление их как бы несуществующим, выступили против этого полчища [воинов], наводящих страх, как леопарды. Нанося удары стрелой, ранящей сердце, пронзая копьем, зажигающим огонь, они прошли сквозь все подразделения [противника]. Враги принялись выпускать стрелы. Быстролетящий орел-стрела вылетел из гнезда ворона-лука, он распростер крылья для охоты на птицу души. Выступили стрелки из лука и повели наступление так, что, поразив стрелой, свалили с ног коня Йадгар-мирзы, Дустим бакаула и подобного урагану коня Мирзы Мухаммад-мирзы. Несмотря на то что [Дустим] бакаул получил многочисленные раны от врагов, он проявил исключительную быстроту в действиях, храбрость и, прилагая все старание, нанося удары мечом, он вырвался из их окружения.

Обрушившись на двух других храбрецов, от страха и ужаса перед которыми лев покидал свою чащу, они взяли их в плен. Сам Йадгар-мирза, получивший много ран, на этом же поле битвы и сражения из этого непрочного чертога — [мира] направился в просторы вечного жилища — [рая]. Мирзу Мухаммад-мирзу, связанного, повели [к султану]. По просьбе Али-Мардан-бия султан помиловал [его].

В первых числах месяца зу-л-ка'да произошел удивительный случай, возникло поразительное явление.

О том, как Факир-султан отложился от войска, [многочисленного], как звезды, и вошел в крепость Хиндуван, и [о том, как] враги склонили [его] к мятежу и смуте, к продолжению вражды и враждебных [действий]

Объяснение этого обстоятельства следующее. С тех пор как Факир-султан прибыл из Хисара в ставку хакана, подобного Искандару, [Абдулла-хана], он всегда бывал отмечен и осчастливлен всякого рода милостями и вниманием [хана]. Он имел доступ к собранию его величества благословенного [хана] /182а/ и [пользовался] уважением. Благодаря царским милостям, царским дарам он каждый день, даже каждый час поднимал стяг притязания на первенство. Несмотря на такое высокое положение и на то, что он пользовался почетом, на него оказали влияние несчастная звезда, злой рок и он очутился в долине заблуждения: “Кого сбивает с пути Аллах, тому нет водителя”[289]. Под влиянием группы мятежных вельмож он проникся мыслью о мятеже до такой степени, что без видимой причины выразил несогласие [с ханом, проявил] вражду [к нему]. Он избрал путь смуты, бунта и вражды. По близорукости и слабоумию он отвернулся от его величества [Абдулла-хана], повиновение которому дает больше преимуществ, чем господство над всем миром.

Однажды ночью этот мятежный султан, [не поставив] в известность [хана, снялся] с лагеря победоносного войска и поспешно вступил в крепость. Несчастный султан, то есть Дин-Мухаммад-султан, полагая, что от прибытия [Факир]-султана забрезжит заря надежд на востоке желанной цели, сильно обрадовался, выразил довольство и возликовал. Он приказал, чтобы барабанщики, поднялись на стены и забили в барабан радости, звуки цимбал и труб возвели бы до высшей точки вращающегося неба, выше солнца.

Месневи

Когда вошел в крепость мятежник из Хисара,

Безмерно обрадовался начальник крепости,

Казалось [ему], что кончилась ночь бедствий,

Благодаря ему (т. е. Факир-султану) забрезжило утро надежд и радости.

Он поднялся на стену, поднял стяг,

От радости забил в барабан.

Вследствие этого случая, по причине этого события его величеству стало очень неприятно, однако, [проявляя] исключительную заботу [о благе страны], он не счел нужным показать это.

Словом, после того как источник бунта и мятежа — [Факир-султан] влился [в реку] неприязни и вражды, усилия Дин-Мухаммад-султана перешли всякую грань и он раскрыл двери сокровищниц, [содержимое] которых было накоплено за короткое время, и распределил [эти богатства] между эмирами. Он уговаривал [их вступить] на путь войны и беречь славу. Днем и ночью этот мятежный султан играл на сазе[290] вражды, подстрекая людей на мятеж, вселяя [в них] стремление к вражде. В связи с этим жители крепости стали очень храбрыми.

Во вторник, 15-го [числа] упомянутого месяца [зу-л-ка'да] ранним утром всадник ристалища востока водрузил знамя, подобное дракону, на башне Близнецов, чтобы завоевать ту бирюзовую крепость [неба]. Нанося удары золотым копьем, он отогнал полчища звезд, [находящихся] над зубцами этой синей [небесной] крепости.

Месневи

Утром, когда военачальник со сверкающим знаменем

Поднялся на вершину голубой крепости,

Он омыл кровью лик небесного всадника — [солнца],

Вытащил золотое копье солнца. /182б/

Тогда из крепости вновь выступили около десяти тысяч пехотинцев и всадников и направились на поле битвы.

Стихи

Все жаждущие мести, подобные Бахману,

Мстительные всадники, предводители войска.

[В числе их были] такие, как Абд ал-Латиф садр, Тулак чухра-агаси, Ташим-дивана, Назар чухра-баши[291], Джан-Али чухра-баши, Кучак-Али-мирза[292], сын Кучам-Али мирахура. [Они были] одеты в кольчуги храбрости, со шлемами смелости на голове. Сидя верхом на сильных конях с [панцирями], как у носорога, они направились на поле битвы.

Когда его величество [Абдулла-хан] узнал о выступлении врагов, он исключительными, неисчислимыми милостями подкрепил всадника равнины смелости Аким чухра-агаси и леопарда на вершине горы[293] храбрости Назар чухра-агаси. С [воинами] чухра правого и левого крыла он послал [их] на истребление врагов. Этих двух смелых храбрецов, раковины героизма, он заставил вдеть ноги в победные стремена, и [они],