Книга III. Беглец от особых поручений - Антон Витальевич Демченко

еще черт знает чем. На выскобленный до белизны стол с легким хлопком легла расшитая красными узорами льняная скатерть, явно не праздничного, а ритуального толка… и я, неожиданно для самого себя, заинтересовался предстоящим действом. Вообще, использование вот таких предметов в естествознании почти не встречается, а в старых школах секретами их создания и ритуалами, в которых применяются такие вещи, знатоки делятся крайне неохотно…

- Что, глазки засияли? А вот не будет тебе секретов, - усмехнулась Ольга, заметив мой интерес, и пояснила: - Не от скаредности, Витушка, не думай. Просто не про вас, мужчин, такая вот наука. Неужто Заряна не говорила?

- Говорила. - Вздохнул я, морщась от накатывающей боли.

- Вот и ладно. А пока поспи, болезный, поспи. - Теплая сухая ладошка ведуньи легла мне на лоб, и я еще успел услышать, как она просит мужа перетащить меня на стол, а потом… уснул, как младенец. При всех моих щитах!

Проснулся уже вечером, отдохнувшим и… здоровым, все на той же лежанке. Удивленно покрутил головой и, поняв, что она и не думает напоминать о контузии, собрался уже выбраться из‑под медвежьей полости, чтобы спуститься на грешную землю и найти в печи что‑нибудь съедобное, но тут услышал разговор хозяев дома и решил повременить с вылазкой за провиантом.

- Ты утреннюю газету видала, Олюшка? - тихий гудеж Антона чем‑то напомнил жужжание пчелиного роя… очень большого роя.

- Когда? Сам же видел, по дому полдня возилась. А тут еще и лечение Вита… - вздохнула его жена.

- От. А я, пока подмастерья кузницу готовили, прочел. М‑да. - Звякнул ложкой о чугун Антон и, прошелестев бумагой, договорил: - Вот, взгляни сама.

- Антоша, мы за столом. Убери этот листок. Вечером почитаю, - недовольно проговорила Ольга, но…

- Нет. Лучше прочти сейчас. Это важно. - В голосе кузнеца добавилось стали, и жена со вздохом отложила в сторону ложку. По крайней мере, именно так я определил этот стук. Затем зашелестели листы газеты.

- Ох!

- Прочла? - глухо спросил Антон.

- Да… Теперь понятно… - тихонько вздохнув, заметила Ольга и осеклась. - Антоша, что ж нам делать‑то?

- А что? В порядок его приводить. Ежели там у него и жена и дети были, то сама понимаешь…

- Тошенька… - каким‑то придушенным голосом вдруг выдавила Ольга. - А я ведь, когда его лечила, ничего не нашла.

- То есть? - не понял кузнец.

- Ну, что же ты… А хотя да. Тебе‑то откуда знать… - проговорила ведунья и принялась за пояснения. - Когда муж и жена словно две половинки связаны, уход за Кромку любого из них для второго страшной и очень долгой болью оборачивается, телесной и душевной. И если с телесной болью справиться еще можно, то сердечную унять нельзя никак. Ждать надо, пока сама пройдет… Лет через пять.

- И?

- Так вот, боль телесная у князя… ну ты сам видал утречком, а вот душевной боли нет и в помине. Только тоска дикая… - голос Ольги становился все тише и тише.

- Мать, раз уж начала, то договаривай, - рокотнул кузнец. - Что значит, должно быть, но нету? Объяснить можешь?

- Могу… Вот только тебе это не понравится. Да и мне, если уж на то пошло… - Голос Ольги стал сухим и надтреснутым. - Тоска эта… ожидание. Понимаешь, медвдедушко? Он ждет встречи с ними. Скорой встречи. Потому и боли нет.

- Ма‑ать! Да ты что говоришь! - Загрохотала лавка, затопали сапожищи сорок последнего размера, с гулом впечатываясь в толстенные доски пола. - Сам за Кромку?

- А ну сядь! Гостя разбудишь, - зашипела Ольга.

Вот так беседа… Я плюнул на все и, демонстративно, в голос зевнув, принял сидячее положние.

- Доброго вечера, хозяева. - Спрыгнув на пол, я прошлепал босыми ногами по широким теплым доскам и, не стесняясь своего полуголого вида, кивнул застывшему посреди горницы Антону и сидящей за столом, нервно скатывающей в комок газету Ольге. - Простите за наглость, но… поесть у вас найдется? А то в животе кишка кишке бьет по башке.

Хозяйка дома, тут же заохав, подхватилась и принялась доставлять на стол блюда. Антон, смущенно покосившись на меня, поправил откинутую им в порыве лавку и, усевшись, хлопнул по ней ладонью.

- Садись, Вит. Поснедаем, как дед мой говаривал. Ложку‑то не потерял? - В ответ я растянул губы в улыбке и, мысленно оглядевшись, подманил к себе до сих пор сохранявший мой ментальный след липовый столовый прибор. Ложка, вылетев откуда‑то с лежанки, оказалась в моей руке. Старательно обтерев ее полой нательной рубахи, кладу ее рядом с собой. Антон фыркает и косится на меня. Да‑да, я знаю, что все сделал правильно… и нечего так на меня смотреть. Я вовсе не собираюсь «идти за Кромку» прямо сейчас.

- А где все? - Наевшись все того же борща, с серым, но мягким и теплым, одуряюще пахнущим хлебом, я отвалился от стола и, поблагодарив хозяев за угощение, наконец, задал вопрос, который беспокоил меня с того момента, как я проснулся.

- Гришка твой укатил в город, за обновками. Одежду вам прикупить да всякое‑разное, необходимое. А Герда с Ольгиными ученицами по болящим пошли. Не у каждого же деньги на университетского врача найдутся. Вот и помогают, чем могут.

- А могут, я так понимаю, весьма немало. С такой‑то учительницей. - Ольга улыбнулась, молча принимая комплимент, но вот смотрела она на меня с той же внимательностью и тревогой, что и ее муж. Черт, если бы не опыт, я бы, наверное, этого и не заметил, но… задолбали. И я не выдержал.

- Да не собираюсь я вешаться! - воскликнул я, заставив вздрогнуть хозяев дома.

- Точно? - Недоверчиво прищурился Антон, моментально поняв, что я слышал их разговор.

- Точно‑точно, - кивнул я. - У меня еще дела имеются, между прочим. И обещания.

- Ох, Витушка… - Покачала головой Ольга, но больше ничего не сказала. Поднялась из‑за стола и, махнув рукой, принялась убирать опустевшую посуду и наводить порядок в горнице.

- А что, твое сиятельство, не забыл еще мою науку? - Хозяин дома поднялся на ноги и окинул меня испытующим взглядом.

- Такое забудешь, - улыбнулся я. - А что, нужна помощь?

- Не помешает, не помешает. - Покивал Антон, поглаживая ухоженную аккуратную бородку, после чего прошелся пальцами по завиткам усов