Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 1. Ольга Леонардовна - Татьяна Васильевна Бронзова

– Не переживай, – говорила актриса, наливая Немировичу чашку крепкого чая. – Главное – зрители. А у них твоя пьеса имеет успех. Конечно, он не такой шумный, как чеховский, но все-таки…

– Это так, – согласился Немирович. – Публика принимала отлично, но эти ужасные статьи о пьесе так неприятны…

– Не обращай внимания! Эти критики – сплошные выскочки! Из них вообще мало кто понимает что-либо в искусстве. Но если честно, дорогой, если хочешь услышать правду…

– Говори, – напрягся Владимир Иванович. – Ты тоже что-то имеешь против пьесы?

– Конечно, нет, – воскликнула Ольга. – Пьеса великолепна, а вот ее неуспеху, мой дорогой, ты обязан исключительно исполнительнице главной роли. Да-да. Именно Андреевой. Что она играет? Только девичью чистоту. Ходит этакая красивая невинность. Но это же скучно в конце концов. В любви должна быть страсть, неудовлетворенность, страдания. Вот что увлекло бы зрителя. Тем более что в пьесе есть всё для яркой трактовки образа. Смело заявляю: именно Андреева завалила тебе пьесу.

Ольга была уверена, что только она одна и могла бы правильно сыграть эту главную роль, в то время как ей доверили лишь эпизодическую. Но зато как мастерски она ее исполнила! Какую дала сочную характерность своей ненадолго появляющейся на сцене героине! Все газеты только о ней и писали, превознося ее яркую игру до небес. Ольга обыграла свою соперницу и была счастлива.

– Может, ты и права по поводу Андреевой, – тяжело вздохнул Немирович. – Но Станиславский настоял. А на него, возможно, Морозов давил… Нет! Больше никогда не дам ставить своих пьес в нашем театре. Это невыносимо мучительно. Всякий хочет сделать больно! Щиплют и грызут отовсюду. Больше никогда…

Немирович встал, нервно прошелся по комнате, остановился около окна и потрогал батареи, как бы проверяя их на степень нагрева.

– А может, тебе самому надо было ставить свою пьесу? Зачем ты отдал ее Станиславскому? – робко спросила Ольга.

– Нет, сам я… В общем, это было бы нескромно как-то…

Немного помолчали. В комнате было тихо, тепло и уютно.

– А у меня к тебе просьба, кобылка, – вдруг сказал Немирович, слегка смутившись. – Ты не могла бы одолжить мне некоторую сумму до конца сезона?

– Опять проигрался?

– Грешен.

– И как велик твой долг?

– Лучше не спрашивай. Основную-то часть я опять у Станиславского занял. Полностью назвать сумму даже не посмел. Он и так на меня косо смотрит.

В это время послышалось, как хлопнула входная дверь. Немирович вздрогнул и удивленно взглянул на Ольгу.

– Это Маня с рынка пришла, – пояснила актриса. – Так сколько тебе надо?

– Пятьсот рублей.

– Так много?! – изумилась она. – Тебе срочно?

– Сегодня отдать надо. Ты же знаешь, завтра я уже уезжаю в Ниццу…

– Хорошо, – тяжело вздохнула она, вставая. – Поехали в банк. Но Константин Сергеевич прав, что смотрит на тебя косо. Ты слишком увлекаешься и картами, и бегами. А что говорит твоя Катиш?

– Стараюсь скрывать, как могу. Ты только ей не проговорись.

«Сколько же тайн у него от своей жены?» – промелькнуло в ее голове.

На улице был сильный ветер, и колючий снег бил прямо в лицо. Пролетка Немировича стояла недалеко от подъезда.

– Егор! – зычно крикнул Владимир Иванович.

Кучер дремал, плотно завернувшись в свой тулуп, но, услышав голос хозяина, неторопливо поднял голову и, тронув вожжи, подал коляску к крыльцу.

– В банк на Неглинную, – приказал Немирович, стряхивая с себя снег и усаживаясь рядом с Ольгой на сиденье под широким навесом, защищающим их от снегопада.

– На Неглинную так на Неглинную, – лениво пробурчал Егор, трогаясь с места.

– А как продвигается работа Антона над комедией? – спросил Немирович, с интересом взглянув на Ольгу. – Скоро он ее закончит?

– Ты же знаешь, что его надо все время подталкивать, – ответила она, зябко кутаясь в свою старую шубку. – Если бы ты мог отпустить меня к нему, тогда, может, дело и пошло бы быстрее.

Она совершенно не ожидала положительной реакции на свою просьбу. Сказала просто так. Ведь у нее сейчас было столько спектаклей, а впереди еще маячили и репетиции «Мещан». Конечно, Немирович никуда ее не отпустит.

– Хорошо. Поедешь. Я распоряжусь, – вдруг совершенно неожиданно согласился он, вероятно в благодарность за помощь в покрытии долга. – Как закроем сезон в Москве, так и поедешь, до начала гастролей в Петербурге. Только помни, что на гастролях мы выпускаем «Мещан». Тебе нельзя будет опоздать туда ни на один день.

– Кошмар! – разволновалась Ольга. – Насколько я понимаю, московский сезон заканчивается 20 февраля, а петербургский начинается 4 марта. Это значит, что у меня получится побыть с Антоном всего неделю? Ты ведь знаешь, что одна дорога до Ялты и обратно заберет четыре дня! Это ужасно! Ужасно! Кстати, а какую роль я получу в «Мещанах»? Почему контора никак не повесит распределение?

– Есть кое-какие сложности.

Подъехали к банку. Немирович остался ждать Ольгу в экипаже. Ни к чему им было показываться там вместе. Кучер опять задремал. Владимир Иванович откинулся на спинку сиденья, чтобы никто из знакомых не мог его здесь увидеть, и в нетерпении поглядывал на дверь. Наконец Ольга вышла, села рядом и протянула ему пачку купюр.

– Держи.

– Даже не представляешь, как ты меня выручила, – произнес он с благодарностью.

Немирович довез ее до дома, они обнялись, поцеловались и попрощались. На следующий день он вместе с женой и сыновьями сел в поезд и на шесть недель уехал в Ниццу, недалеко от которой, в старинном городке Ментоне, жила его больная сестра. Выросший в Грузии, Владимир Иванович так и не привык к крепким русским морозам и всегда проводил Рождество и Новый год в теплом климате Средиземноморья. Но не только из-за сестры и тепла. Там на Лазурном Берегу в Монте-Карло находилось еще и знаменитое на всю Европу казино. А ведь Немирович-Данченко был игроком. Азартным и неисправимым игроком!

Глава пятая

На эти рождественские праздники Ольга впервые осталась одна. До этого она жила с матерью и братом и никогда не задумывалась о том, откуда в квартире появлялась елка. Это происходило как-то само собой, и Ольга только активно участвовала в ее убранстве. Теперь же, когда она вышла замуж и, уйдя из дома, поселилась с сестрой мужа, она решила елку не ставить. Зачем? Маша в Ялте, а само Рождество, да и встречу Нового года, Ольга, естественно, проведет, как всегда, у матери с братом. А там будет и елка, и празднично убранный стол, и подарки, и гости, и