Люди и встречи - Владимир Германович Лидин

народа. Он знал, что враг хитер и изворотлив, что он способен пойти на любое соглашение с недобитым фашизмом, чтобы только не восторжествовали силы свободы. Нет, Блок не отдохнул недели, не погулял без дела по любимым парижским улицам. На этих улицах еще сохранились следы немецких сапог, топтавших их, как и над Триумфальной аркой с могилой Неизвестного солдата еще лежала тень Мюнхена.

Те, кто работал вместе с Блоком, расскажут о его благородном подвиге. Они расскажут о том, как боевые знамена Французской коммунистической партии были склонены перед прахом замечательного сына французского народа, писателя-патриота. Нам, знавшим Блока, остается добавить, что даже в самые тяжелые времена был несгибаем этот слабый по своему физическому облику человек, и образ его — мужественный и в то же время глубоко задушевный и пленительный по мягкости — не сотрут никакие годы. Блоку дано победить время — это прекрасная посмертная судьба.

ФРИДРИХ ВОЛЬФ

По профессии Фридрих Вольф был врачом. Он обладал даром величайшей позитивности в суждениях, даже тогда, когда многие в трудные годы войны теряли душевное равновесие, особенно, если их родина временно была потеряна.

В этом строгом к себе и молчаливом человеке всегда было много собранности. Я ни разу не видел Вольфа бездействующим или унывающим в эти годы. Он писал листовки, сценарии, гневные, обличительные статьи, в которых доказывал низменную природу нацизма. В затемненной в ту пору военной Москве он приходил со своими статьями в редакцию газеты «Известия» и ждал, пока тут же — тогда все делалось оперативно — будет продиктован машинистке перевод его очередной статьи.

Его перо было острым, слово лаконичным, и Вольфа всегда было приятно переводить. Взяв из моих рук напечатанный на машинке перевод его статьи, он погружался в чтение; он старательно изучал русский язык и радовался, что может уже немного говорить по-русски: некоторые фразы, которые казались ему тяжелыми, он тут же старался облегчить — он очень заботился о доступности своих статей широкому читателю.

Внутренняя собранность Вольфа всегда располагала к нему; он был из людей немногословных, но верных. В годы войны, когда мало выходило книг и мало кто из писателей находил время писать их, Фридрих Вольф, наряду с неутомимой деятельностью публициста, написал не только свою книгу «Полушубок из России», но и писал пьесы. Он урывал время для своих книг, не пропустив вместе с тем ни одного дня, чтобы голос его не прозвучал в листовке, в газетной статье или в передаче по радио, которую слушали в подполье. Эту непрерывность своего труда он выразил даже в надписи на одной из подаренных мне книг: «Во время работы. Москва. 23.II .1942».

Имя Вольфа было ненавистно фашизму. Его пьесы «Матросы из Катарро» и «Цианистый калий», обошедшие не одну сцену в Германии, были уничтожены: автор показывал мне единственные уцелевшие печатные экземпляры. Но ни разу не согнулся этот энергический, с тонким лицом и живыми, умными глазами человек. Только однажды в редакции, согревшись стаканом чая, он выразил мысль, что не всякая обмотка может вынести напряжение столь сильного тока: на его языке врача это означало, что не всякий организм способен вынести такую нервную нагрузку. Но сам он стоически выдерживал поистине непомерную нагрузку, задумываясь о трагической судьбе захваченной фашизмом Германии.

— Я больше всего думаю о судьбе послевоенной Германии, — сказал он мне как-то. — Фашизм будет разгромлен, в этом я убежден, но сколько работы нужно будет еще провести против внутреннего фашизма! Я врач и хорошо понимаю, что значит, когда болезнь уходит вглубь. Конечно, главная борьба для нас еще впереди: ведь надо по-новому воспитать подрастающее поколение. Фашизм — не эпидемия, это болезнь, которая накапливалась десятилетиями, она разрослась благодаря пруссачеству и юнкерству, этим основным бедам общественной жизни Германии почти на протяжении целого столетия. Нам предстоит гигантская оздоровительная работа, — перевел он тут же на медицинский язык те поистине титанические задачи, которые должен был выполнить в числе других.

Вспомним, что во всех пьесах Вольфа звучит страстный политический пафос: так, «Профессор Мамлок» — это гневный протест против расизма, драма «Флорисдорф» посвящена классовой борьбе австрийских рабочих в феврале 1943 года, «Матросы из Катарро» — революционному восстанию австрийских матросов в феврале 1918 года, историческая пьеса «Бедный Конрад» посвящена крестьянской революции 1514  года... Вольфа волновали большие исторические события, и всю его драматургию можно по справедливости назвать героической трагедией — ветер истории всегда дышал в его пьесах и книгах.

Он радовался, что научился не только говорить по-русски, но и немного писать, и использовал каждую возможность оставить записку именно на русском языке, пусть даже с ошибками; у меня хранится несколько таких записок Вольфа, трогательно похожих на школьные упражнения. Он изучал русский язык не только потому, что любил русский народ и его литературу, но и потому, что думал о великой взаимосвязи между освобожденным немецким народом и той страной, которая способствовала этому освобождению; в ту пору это было только предвидение, но не за горами была и реальность.

Фридрих Вольф выполнил то, что назначил себе в трудную военную зиму 1942 года: он продолжал воевать и тогда, когда война во внешнем своем проявлении уже кончилась. Создавалась новая, демократическая Германия. Подрастало новое поколение молодых немцев, которые должны знать правду о трагедии своих отцов и которым с юных лет нужно внушить ненависть к фашизму. Фридрих Вольф должен был быть на передовой линии, и мы услышали вскоре его голос, призывающий к борьбе за великое национальное дело своего народа. Эта борьба, как мы знаем, не кончена и доныне, и можно по справедливости сказать, что Фридрих Вольф пал в бою.

Пятого октября 1953 года телеграфное агентство Демократической Германии сообщило о том, что скончался известный немецкий поэт и писатель Фридрих Вольф; похороны его были всенародными.

«Смерть, ребята, неужели вы не понимаете этого... смерть — наш лучший барабанщик!» — эти заключительные строки одной из драм Фридриха Вольфа, перекликаясь со словами Гейне о том, что назначение барабанщика — пробуждать спящих от сна, — эти строки могут служить эпитафией автору: и жизнь и смерть Фридриха Вольфа были полны призыва к действию.

Придет время, когда сама судьба Фридриха Вольфа станет темой исторической драмы о национальном герое в одну из наиболее критических эпох Германии, и драма эта будет пробуждать совесть народа, как будил совесть народа всей своей жизнью и деятельностью Вольф.

В ДОМЕ ФЛОБЕРА

Он жил здесь, великий труженик. Он любил этот берег Сены,