Эволюционер из трущоб. Том 11 - Антон Панарин

поклясться, я даже услышал хруст. Моё лицо вдавили в асфальт, а на шею поставили колено. Больно. Крепкая хватка явно принадлежала профессионалу. Которого я сумел рассмотреть спустя мгновение.

Тьма развеялась, явив мне лицо огромного мужика. Кулаки — как ковши бульдозера. Мохнатые руки, морда заросла такой густой шерстью, что поначалу я решил, будто меня обезвредила разломная тварь. Но нет. Разломные твари не используют наручники. Мохнатая лапища достала стальной браслет и защёлкнула его на моей левой руке, а после потянулась к правой.

— Раз, два, три — по почкам. Раз, два, три — по печени. Потерпи, Имперский сын, а мы тебя подлечим, — пропел суровый голос.

— Очень гостеприимно, — прорычал я, пытаясь вырваться.

— О-о-о. Это ещё цветочки. Вот в пыточной мы тебя, как шпиона Императора-батеньки, и пряничками угостим, — оскалился мужик и с силой завернул мою правую руку за спину.

— Какого, нахрен, Императора? — Я раздражённо выдохнул и попытался использовать покров маны, а также все имеющиеся усиления, чтобы сбросить с себя эту обезьяну, но судя по всему, наручники были из антимагического материала.

— А это уже ты нам расскажешь. Может, ты служишь Романову, а может, церкви Единения или ещё кому? Мне-то оно, знаешь, пофигу. Пущай дознаватель информацию выуживает. Моё дело — таких как ты винтить и в темничку сопровождать, — мужик зло оскалился и рывком поставил меня на ноги. — Топай.

В спину меня толкнула массивная пятерня, да так, что я едва не рухнул на асфальт.

— Уважаемый, уверен, возникло недопонимание… — начал было я, но услышал смех моего пленителя.

— Ага. А как же иначе? Ты просто грибник, который сумел проникнуть через десяток магических барьеров и при этом остался жив-здоров. Знаю, знаю. Видал таких. И немало, — усмехнулся мужик и добавил. — Направо глянь. Вон там таких человек двадцать лежит.

За покосившимся каменным зданием виднелись могильные кресты.

— Те ребятки тоже сказки рассказывали, а когда раскалёнными щипцами за яйчишки их прихватили, тут же всё выболтали. И родословную, и все приказы, все тайны. Рассказали даже то, чего не знали. Ха-ха, — рассмеялся мужик. — Чё-чё, а пытать мы умеем.

Ситуация была весьма неприятная, однако безвыходностью тут даже и не пахло. Я до сих пор мог призвать Галю, с её помощью я бы отрубил себе руки, тем самым получил доступ к мане, а потом бы разнёс к чёртовой матери весь город. Однако, я пришел сюда не для этого.

— Радует, что на моего дядю трудятся такие умелые бойцы, — улыбнулся я через боль, так как наручники сильно впились в кожу. — Я пришел по приглашению Артура Багратионова.

— Ага. А я тут по воле Олега Панкратионова, — передразнил боец.

— Это кто такой? — нахмурился я.

— А я откуда знаю? Просто решил поддержать игру. Ты швыряешь громкое имя, я отвечаю тем же, — пожал плечами здоровяк и дёрнул меня за плечо влево, где располагался узкий переулок.

Я начал выходить из себя.

— Весьма остроумно, — саркастично подметил я. — Но вместо того, чтобы разбрасываться шутками, обыщи мои карманы. В кителе лежит пуговица, которую мне подарил Артур.

Охранник рывком остановил меня и нехотя сунул руку в мой карман. Порывшись там, он вытащил пуговицу с изображением Уробороса. Увидев её, он вскинул брови и присвистнул.

— Ну и где ты её взял? Прикончил одного из нас, а пуговку забрал себе?

— Ну всё. Ты меня достал, — прорычал я и призвал Галину.

Девчонка с фиолетовыми глазами появилась слева от меня, а её руки уже приняли форму двух каменных клинков. Увидев её, охранник тут же отпрянул назад, потянувшись к мечу, висящему на поясе. Галя же нанесла чёткий удар, срезав мне сразу обе кисти. Боль разлилась по телу, из ран хлынула алая кровь, тут же превратившаяся в клинки аорт.

Вращаясь с безумной скоростью, они зависли в миллиметре от шеи бойца. Мужик выпучил глаза и медленно разжал ладонь, выпуская из неё меч. Железяка со звоном упала на асфальт, а Галина исчезла.

— А говорил, что не шпион, — натянуто улыбнулся боец.

— Да не шпион я! — пришлось мне рыкнуть, потеряв терпение. — Просто ты такой тупоголовый, что любого разумного доведёшь до белого каления.

Я наклонился и приложил свои культи к отрубленным кистям. Те стали крайне быстро прирастать обратно. Занятно. Впервые пробую этот фокус. Радует, что он сработал. Здоровяк, увидев это, ещё шире распахнул глаза и заголосил словно полоумный:

— Перевёртыш! У нас тут перевёртыш! Тревога!

— Да твою же мать… — вздохнул я и потёр виски.

Со всех сторон послышался вой сирены, а эхолокация внезапно заработала и показала мне десятки фигур, выскочивших на улицу. Судя по всему, здания выступают в роли экранирующих барьеров, через которые невозможно понять, что происходит внутри. А вот когда бойцы вываливаются наружу… Взгляд пленника как будто примёрз к моей правой кисти. Он уставился на фамильный перстень рода Багратионовых. Челюсть мужика стремительно поползла вниз.

— Откуда это у тебя?

— Узнал безделушку? — спросил я, улыбнувшись. — Мне его мама подарила. И так уж вышло, что теперь я новый глава рода Багратионовых.

В проулок с обеих сторон ворвались два десятка бойцов, от которых лился такой мощный поток энергии, что мусор и пыль поднялись в воздух, будто дул сильный ветер. Воины были одеты в чёрную форму с гербом Багратионовых на груди и плече. В руках артефактные клинки, на поясах пистолеты, похожие на мой Дырокол. Увидев, что их собрата взяли в плен, гвардейцы затихли и потянулись к огнестрелу.

— Не стрелять! — заголосил пленник. — У него перстень главы рода!

Повисла напряжённая тишина. Я, оглянувшись по сторонам, не придумал ничего лучше, кроме как поднять вверх правую руку, демонстрируя перстень. Гвардейцы переглянулись, и вдруг каждый из них, как по команде, опустился на одно колено, склонив голову.

— Простите, глава, — виновато произнёс пленник. — Не признал.

Я растерянно огляделся вокруг, слегка сбитый с толку неожиданным поворотом.

— Э-э… ладно, вставайте уже, — пробормотал я, не зная, как реагировать на происходящее, и развеял клинки аорт.

— Что происходит⁈ — послышался хриплый властный старческий голос.

В подворотню вошел седой старик, лицо которого было обезображено глубокими шрамами и морщинами. Его голубые глаза горели так ярко, будто в них спрятали сердце бури. Услышав голос старца, гвардейцы поднялись с колен