В верховьях «русской Амазонки»: Хроники орнитологической экспедиции - Евгений Александрович Коблик

Этот и следующий день не баловали нас разнообразием. Пришедший с Тихого океана тайфун свирепствовал не только над Зевой, похоже он накрыл весь Дальний Восток. По-хорошему, следовало бы переждать катаклизм, не трогаясь с места, но мы не представляли, сколько дней он продлится, а лимит времени не позволял роскоши отдыха. Попутные исследования и съемки были по большей части поставлены на паузу, началось фактически выживание. Юра все-таки умудрился разок запечатлеть на камеру проводку лодок через порог, но потом запаковал аппаратуру и кассеты, опасаясь за их сохранность.

Дно реки по-прежнему было плохим – разнокалиберные осклизлые камни. Сплошная шивера, русло опять стиснуто скалами с елками и лиственницами наверху. В первый же день мы пропороли надувное дно нашей лодки уже насквозь, черпанув сотню литров воды. Перепаковали вещи, чтобы они давили главным образом на борта, но подмокший груз весил вдвое больше обычного. Неудачно пробили днище и у второй посудины. Снова вынимали и обносили багаж, проводили сквозь пороги пустые лодки. Становились лагерем уже в темноте, где придется. Сообразно подавленному настроению лес вокруг казался совсем унылым, уродливые горбатые деревья еле виднелись за дождевой сеткой.

Вымокшие с ног до головы, полночи сушились у костра. Тент из серебрянки, растянутый над биваком, спасал не очень. Струи дождя несло ветром почти параллельно земле, наши спины намокали и подмерзали, тогда как спереди на одежде множились дыры, прожженные костром, а следом и новые заплаты, выкроенные из запасных комплектов. Скоро сухих вещей ни у кого не осталось вовсе. Снятые с костра еда и чай мгновенно остывали на ветру. Продолжались «целлофановые» ночевки – все же лучше, чем в мокрых еще со старта палатках. Проблемы с ногами были не только у меня – у всех ночами сводило голени и ступни. Терзал и кашель, то сухой, то мокрый. Как никто из четверки не заполучил плеврита или пневмонии от каждодневного намокания и переохлаждения – ума не приложу! Но мобилизационные возможности организма в критических ситуациях никто из нас, видимо, пока не исчерпал.

Утрами инвалиды – я и Николай, временами испытывавший острые приступы мигрени, клеили лодки – возвращали на место отлетевшие заплаты и ставили новые. Резиновый клей окончательно схватывал часа через четыре, в это время Костя с Юрой ходили на учеты птиц, впрочем не слишком эффективные в связи с погодой. В первый день после воссоединения мы прошли по реке, по нашим прикидкам, не более 2 км. Я верил, что виной тому была не только моя немощь. На следующий день дело пошло немного быстрее, а к вечеру навигатор Кости наконец-то смог поймать в плотной завесе облаков третий спутник и выдать координаты. Выяснилось, что мы только-только приблизились к устью Хангусы, которое, согласно Костиным расчетам, должны были миновать дня три назад.

Вечером того же дня собрали «военный совет», чтобы решить, как действовать дальше, – перспективы вырисовывались мрачные.

– Кто же знал про такую засаду? Но, в общем, порогов следовало ожидать, – чуть виновато говорил Костя. – Если Зевинское плато – плоская заболоченная тарелка, окруженная обрывами с востока и юга, значит, и на запад, к Бикину, оно тоже не особо понижается, иначе был бы нормальный дренаж. Река должна где-то ступеньками прыгать с плато.

– Конечно! Зева стремится выработать базис эрозии и пропиливает все поднятия до коренных пород. До базальта. Потому и русло в валунах, и берега крутые, без террас.

– Ты, Жека, нас своими терминами не пугай. Другого пугаться следует… Костя, у нас вертолет первого? Боюсь, в таком темпе к нему не успеть! Неужели никто не ведал про пороги?

– На карте, хоть убей, ничего не обозначено. Вот, гляньте сами!

Развернули истертую до дыр ксерокопию карты, пригляделись. В одном месте, как раз на сгибе бумаги, Зеву пересекала тонкая и короткая поперечная черточка. Малозаметная и совсем не страшная.

– Картографы! Один порожек все же нарисовали. Да им надо было весь ближайший сантиметр исчертить. Или два!

– Вот невезение! Костя, а Оберёмок тебя не предупреждал?

– Ну да, он подшофе был, что-то бормотал про перекаты и шиверы, но я не думал, что такие! А ведь по Зеве раньше и хутора, и селения были, Борис Константинович рассказывал…

– Как же Обер добирался до своих избушек на плато?

Вопрос был, скорее, риторический, но Николай принялся рассуждать:

– Ну, осенью по малой воде вверх на моторе пройти, пожалуй, можно… если винтов запасных не жалко. Но вниз, как мы сейчас, все равно опасно, тут мотор не больно помогает. А может, просто на Буране заезжал.

– По льду реки?

– Вряд ли, тут долго не замерзает, да и камни везде.

– А вдоль берега?

– Какое?! Сплошные непропуски! И мы нигде буранки не видели, не пересекали. Как-то по-другому заходил… мужик ушлый!

– А ну как дальше вообще водопад? Обнесешь-то не везде, взять вчерашний каньон, к примеру!

– Ага, обычно черточкой как раз водопады обозначают, а не пороги!

– Да-а, не готовы мы оказались к таким подвигам! И еще неясно, что дальше будет.

– Поживем – увидим, но, вообще, надо поспешать…

На пятый день сплава циклон, сопровождавший нас еще с Пейского нагорья, начал понемногу выдыхаться, да и река умерила свирепый нрав – снова появились плесы и перекаты без крупных камней. Мы почти не проводили лодки вручную и за три-четыре часа преодолевали по стремнинам расстояние, которое в предыдущие дни проходили за сутки. Моей щиколотке тоже стало лучше – действовали «Спасатель» и ежедневная анестезия холодной речной водой. Отек в целом уменьшился и из синего стал зеленоватым. Я более уверенно наступал на правую ногу, особенно по вечерам. К счастью, и ходьбы по предательским подводным камням стало куда меньше.

Но дождь лупцевал лодки по-прежнему, багаж стоял в воде, скапливающейся в провисших днищах. Хотя и было промозгло, ветер уже не так ревел и среди бегущих туч возникали редкие просветы. Все немного воспряли духом. Приободрился Николай, перестал хмуриться и глядеть волком Костя. Довольно безмятежно смотрелся Юра с шестом на корме своей лодки: в непромокаемой куртке из камуфляжной «серебрянки», накинутой поверх блекло-синей с оранжевым кантом энцефалитки, в коричневой вязаной шапке с помпоном, с мокрой «Примой», прилипшей к углу рта справа от седого клока в бороде. Один его спокойный колоритный вид внушал мне уверенность в завтрашнем дне, изрядно пошатнувшуюся за последнюю неделю. С шестом Юра управлялся мастерски – настоящий «речной волк»! Однако в знании подвохов местной гидросети, опыте