Бей ушастых! Часть 3 - Марина Владимировна Добрынина

— Знаешь, Лин, если вы друзья, то ты и сам мог бы ему рассказать. Поделикатнее. А я деликатно не умею.

— Ма, все ты умеешь. К тому же любит Шеон тебя, а не меня.

— Ты что это такое делаешь, сын? Ты меня эльфенку сватаешь?

— Да ты что! Я пока еще жить хочу! — воскликнул он, весело поблескивая глазами, — представь как папа "обрадуется", если подумает, что я тебе тут эльфийских парней подсовываю.

— Представляю.

— Ладно, если без шуток, я у Шеона как-то раз спросил, что он в тебе нашел и почему в тебя влюбляется, если у него есть Данаэль, которую он вроде как любит.

— И что он тебе сказал? — заинтересовалась я.

— Он сказал, что ты самая прекрасная из человеческих женщин.

— Ага, понятно. Дана эта, значит, прекраснейшая из эльфиек, а я из человеков? Ну-ну.

— Ма, поговори с Шеоном. Я уверен, что от тебя он эту новость легче воспримет.

— Лин, если тебе в голову что-то взбредет, тебя хрен переубедишь!

— Так это я в тебя такой.

— Скорее, в Терина, — возразила я, — ладно, где наше ушастое чудо сейчас? Так и быть, поговорю я с ним.

— Время ранее. Наверно, спит еще.

— И тут такая я к нему в спальню вваливаюсь, да?

— А ты не вваливайся. Постучись сначала, — посоветовал Лин и исчез.

Ну, я и постучала. То есть сначала, конечно, оделась и привела себя в порядок, а потом переместилась к дверям в его покои и постучала. Шеон отозвался мгновенно:

— Входи, Дульсинея.

Значит, почуял, что это я. И не подкрадешься незаметно к этому эмпату! Вошла я в гостиную, смотрю, он сидит и кофе пьет. Интересно, он один из двух кружек пить собирается или тут еще кто-то есть?

— Ты не один, что ли? Может быть, мне попозже зайти?

— Нет, все в порядке. Я с Данусей.

Меня чуть кондрат не хватил. Особенно, когда эта самая Дануся вышла из спальни в халате, явно не своего размера (то есть это, скорее всего, халат Шеона) взлохмаченная и с заспанной мордашкой.

— Ой, — сказала она, увидев меня и, кажется, собралась обратно в спальню нырнуть.

— Дануся, ну что ты, в самом деле? — ласково спросил Шеон. — Это же всего лишь Дульсинея.

— Доброе утро, Данаэль, — промямлила я и упала в кресло. И вот как теперь прикажете сказать парню, что он провел ночь с дочерью своей матери? Ой, жуть пистолетная!

Шеоннель бросил на меня удивленный взгляд, подошел к неуверенно топчущейся в дверях девушке, взял ее за руку, что-то мурлыкнул по эльфийски и исчез вместе с ней. Вернулся он очень быстро, сел на свое место и заботливо спросил:

— Дуся, что случилось?

— Ничего. Полный порядок. А куда ты дел свою… ээээ… подружку?

— В ее покои телепортировал. Я чувствую, что с тобой что-то не так, но при Дане ты не стала бы говорить.

— Шеон, она что, ночевала у тебя? — промямлила я, не зная, что еще сказать.

— Да. Она расстроилась очень. Сначала ее отец исчез, а потом до нее дошел слух, что его арестовали, и сейчас он в зулкибарской темнице находится. Ей плохо было и страшно. Она не хотела оставаться одна, и я предложил у меня переночевать, — Шеоннель улыбнулся, — наверное, зря. Спать на кушетке не очень удобно, до их пор бока болят. Дуся, если бы я не знал, что ты чувствуешь, я бы подумал, что ты ревнуешь. Но ты испугана и растеряна… Была. Сейчас ты облегчение испытываешь. В чем дело?

— Шеон, это нехорошо, подслушивать чужие эмоции, — проворчала я и, конечно же, позабыв о том, что должна быть деликатной, залепила прямо в лоб, — я перепугалась, думая, что вы переспали, потому что Данаэль твоя сводная сестра.

Я полагала, Шеоннель сейчас обалдеет, но вместо этого он заставил обалдеть меня, воскликнув:

— Значит, я не ошибся!

— Что?

— Я подозревал, что она моя родственница. Мы чувствуем такие вещи, — объяснил Шеон, — я всегда ощущал, что она мне близка по крови со стороны мамы. Предполагал, что, может быть, она ее племянница. Иногда возникала мысль, что Дануся ее дочь, но на ней нет материнской опеки, а такое бывает, только если матери нет в живых.

— Или если долбанутый на всю голову Рахноэль приказал снять опеку, — подсказала я.

— Вот как? Понятно, — полуэльф задумчиво помолчал, — значит, выходит, Дануся дочь моей мамы и Налиэля?

Вот смотрю я на спокойного и даже немножко довольного Шеона и думаю — то ли он так хорошо притворяется, то ли мне пойти и Лину по заднице надавать за то, что дезинформировал меня по поводу небратских чувств Шеоннеля к этой Данусе?

— Дуся, что опять не так? — насторожился Шеоннель.

— Лин сказал, что ты в Дану влюблен, — не стала я ходить вокруг да около.

— Он преувеличил, — возразил Шеон. — Да, у меня к Данусе теплые чувства, я же знаю, что она родственница и, к тому же, единственная из эльфов всегда хорошо ко мне относилась. Может быть, она даже не подозревает, что мы родня, но все равно… Дусь, я всего лишь хотел, чтобы она относилась ко мне не просто хорошо, а очень хорошо. Наверно, ты не поймешь, но для меня это важно.

— Наверно, пойму, — пробормотала я.

Ну, да, что тут не понять-то? Рос наш Шеон в атмосфере нелюбви со стороны мамаши, дед его, киль этот ненормальный, тоже не испытывал к ребенку нежных чувств, плюс постоянное присутствие Наливая, который ревновал свою женушку и, само собой, не любил ее внебрачного сына. Да и от посторонних эльфов Шеоннель тоже ничего хорошего не видел. А тут вдруг Дануся. Не намного его старше и с доброжелательным отношением. Они же практически выросли вместе, потому что, как я поняла со слов Налиэля, он всегда вертелся поблизости от своей женушки и ее сына. И вот, значит, Шеон видит, что Дана ему родня, видит ее привязанность к себе и, само собой, старается сделать так, чтобы она относилась к нему еще лучше. Бедный, недолюбленный пристукнутыми родственничками малыш!

— Так ты ее, все-таки, как сестру любишь, да?

— Как родственницу.

— Я Лину всыплю по самое не балуй! — прошипела я.

— Дуся, не надо! Он не виноват! — испугался Шеоннель.

Ну, что за нравы у эльфей? Мальчик всерьез принял мои слова! А мне даже смешно стало, когда я представила, как пробую всыпать своему взрослому сыну, а он заботливо предлагает мне обратиться к хорошему