Тридевятое. Книга первая - Ирина Кизимова

— А я могу?… — и получив утвердительный кивок, Иван попросил тарелку показать ему отцовский терем.

Вокруг терема как обычно кипела жизнь, служки сновали туда-сюда по двору, Иван даже заприметил среди них Прошку, бегущего с краюшкой хлеба и крынкой молока в руках. Не став рассматривать терем дальше и, побоявшись, просить яблоко показывать столь желанную Василису, дабы не вызвать недовольство хозяина. Царевич поблагодарил волшебный предмет и собирался было открыть бумажную книгу для её изучения, но наткнулся на серьёзную проблему.

— Глеб, почему здесь такой странный колдовской язык?

— А я только похвалил тебя за наблюдательность сегодня. — вздохнул тот, — Эта книга из-за границы, поэтому если не знаешь местного языка, то ни за что не прочтёшь.

— А ты можешь?

— Могу, но не буду.

— Значит, не можешь.

— Дай сюда. — Глеб забрал книгу у него из рук и начал читать вслух, так что Ивану оставалось только примоститься рядом и внимательно слушать.

Чародей сначала задумчиво смотрел в книгу, видимо углубляясь в заморский язык с головой, а затем переводил его на родной для слушателя.

Так и полились их дни, Иван доставал Глеба с непонятными книгами, пропуская мимо ушей недовольное ворчание, а потом присаживаясь рядом с ним, слушая приятный тембр голоса. Он помогал ему с готовкой и уже сам накладывал рыбный пирог Баюну и Яне, с которой они предварительно связывались с помощью яблока. Дни проносились так быстро, что к концу недели, Иван поймал себя на мысли, что давно не чувствовал себя так хорошо. В глубине души он помнил о своей миссии и предстоящем разговоре с Бессмертным, но поскольку возвращение чародея было тем, на что он никак повлиять не мог, то принял решение просто наслаждаться ожиданием в приятной компании.

Глеб успел занять место в его сердце и стать за это время дорогим другом, словно не он заставил Ивана мучиться на холодном крылечке целую неделю. Они больше не упоминали в своих разговорах Василису, а старались говорить на другие темы, которые затрагивали всё начиная от деревьев в Зачарованном лесу и заканчивая границей с Тридесятым царством. Иногда играли в камушки вдвоём, Глеб даже научил Ивана паре приёмов, с помощью которых он и выиграл у недоумевающей Яны, которая сразу достала Глеба с расспросами: «А не его ли рук дело, что Иван стал таким умелым?»

На седьмой день царевич застыл у двери, ощущая, что физически не может отсюда выйти, он словно чувствовал чьё-то чужое присутствие в тереме, и понимал, что, вероятно, сегодня всё закончится. От чего ему было так грустно? Дома его ждёт Василиса и дорогие ему люди, так почему так жаль уходить?

Не так давно светлую голову царевича посетила мысль, что такой способный и умный человек, как Глеб, будет необходим в царском тереме. И только его неприязнь к Василисе делала идею потащить ученика чародея с собой в Царьград ужасно сложной, а то и невозможной.

Так он и застыл в раздумьях, пока дверь резко не открылась прямо перед его носом. На пороге стоял Глеб, он окинул юношу слегка обеспокоенным взглядом и сказал:

— Учитель вернулся. Я уже поговорил с ним, и он согласился выслушать то, что ты скажешь.

— Спасибо за помощь, Глеб. — Иван улыбнулся, отгоняя пелену непрошенных мыслей, и кивнул, показывая, что готов направиться прямо к Кощею.

— Следуй за мной.

Ещё ни разу они не ходили в подвалы терема. Иван не видел, чтобы Глеб при нём туда спускался, а сам царевич и не думал о том, чтобы туда отправиться, слишком мрачным и пугающим рисовалось ему в фантазиях это место. Но сейчас, озираясь вокруг понимал, что, возможно, все его страхи были напускными. Они прошли через берёзовую рощу, полностью сделанную из золота от россыпи камушков под ногами до единого листика, даже звери и птицы застыли здесь словно живые статуи, покрытые сверкающим напылением. Золотая трава шелестела под ногами будто настоящая, а глаза попадающихся на пути зверей казались такими живыми, что вот-вот моргнут, и могучий олень тотчас же ускачет вдаль.

Когда деревья наконец расступились, Иван увидел огромный каменный трон, увитый наливными лозами, как и всё вокруг отливающего золотом, винограда, сверкающими в полумраке залы. На нём восседал сам хозяин терема, тёмный маг, чья слава распространилась далеко за пределы Тридевятого царства, Кощей Бессмертный.

Глеб тут же преклонил колено и опустил голову. Иван поспешил сделать то же самое, он не знал, как лучше вести себя рядом с могучим чародеем, от которого за версту веяло неподдельной мощью и опасностью.

— Встань, Иван, царский сын. — внезапно услышал он старческий голос.

Иван поднялся с колен и перевёл взгляд на говорившего, сжав руки в кулаки, стараясь унять постыдную дрожь. В бледных глазах Кощея Бессмертного невозможно было разглядеть ничего, кроме холода, он был стар и сед, а из-под черного плаща с золотой оторочкой просвечивали белые рёбра. Глубокие морщины разрезали его лицо, тонкая бледная кожа просвечивала, словно оголяя череп. Нос практически впал. И если бы не огромная сила, исходившая от старца, можно было подумать, что он вот-вот рассыпется, если до него дотронуться.

Изначальный страх смешался с любопытством. За время, проведённое с Глебом, Иван понял, что всё не то, чем кажется, и теперь был готов вести диалог с Бессмертным.

— Прошу простить меня за вторжение в ваши владения, Кощей Бессмертный. — извинился Иван, глядя на не меняющееся выражение лица древнего чародея. — Я пришёл просить вас снять проклятие с моей любимой жены Василисы.

— Почему я должен тебе помогать? — скучающе спросил Кощей, переведя взгляд на Глеба. — Я согласился послушать, что ты скажешь только потому, что мой ученик попросил.

— Я благодарен Глебу за это, он действительно был очень добр ко мне! — Иван улыбнулся, взглянув на застывшего в одной позе юношу, который всё это время сохранял непривычное гробовое молчание. — И я подумал, что вы, возможно, будете так же благосклонны и не откажете мне в этой просьбе.

— Глеб, я говорил тебе не водить дружбу с людьми. — отчитал ученика Кощей, недовольно глядя на него, он словно совсем не слушал слов царевича. — Они все только и ждут того, чтобы убить тебя!

— Не говорите так, я никогда бы не причинил Глебу зла! — Иван внезапно вышел вперёд. — За