На золотом крыльце 3 - Евгений Адгурович Капба

— МНЕ УГОДНО! А-ХА-ХА-ХА-ХА! — захохотал дракон и обернулся, глядя на дверь, которая стала открываться. — ТОЖЕ МНЕ, НАШЕЛСЯ, ШАРЛЬ ОЖЬЕ ДЕ БАТС ДЕ КАСТЕЛЬМОР, ШЕВАЛЬЕ Д’АРТАНЬЯН! СМОТРИ, ПАН-АТАМАН, КТО У НАС ТУТ СИДИТ: Д’АРТАНЬЯН, ОДНАКО!

— Ну, допустим я — Портос, так как постоянно дерусь потому, что дерусь, — откликнулся Бабай, который в этот момент проник в фудтрак и места внутри сразу стало мало. — И пожрать я люблю. Вот, например шаурма, и, например, кофе. Ты, Пепеляев, очевидный Атос, потому что притворяешься провинциальной училкой и рафинированным интеллигентом, а на самом деле целый рыцарь, землевладелец, несусветный богач, а еще — человек и пароход. То есть — дракон. Нормальный граф де ла Фер получается. Допустим, Миха — Д’Артаньян. В принципе, подходит, потому как молодой, лихой и дурной. И кто тогда Арамис?

— Гоша будет Арамисом, — предположил Георгий Серафимович Пепеляев-Горинович своим обычным голосом. — На пару с Пеплом. Один — тихоня и образец кротости, второй — матерый убийца и охальник… Да, да, Пепел, я в курсе, что Д’Артаньян называл Арамиса «олицетворением изящества»! Нет, это к тебе не относится. Простите, дурацкая привычка — говорю сам с собой… Один широко известный в узких кругах педагог, скорее практик чем теоретик — Бондаренко его фамилия, утверждал, что внутренний монолог — признак интеллектуально развитого человека…

— Держи шаурму, — Бабай сунул мне, обалдевшему от происходящего, в руки сверток с едой. — Пепеляев не может нормально жить и говорить, постоянно усложняет. Интеллигенция! А так-то все просто, как два пальца обоссать. Смотри: он дракон и человек, вот и все. Отчасти — попаданец. Я — человек внутри полуорка, чистый попаданец. А ты?

— А у меня фрагменты памяти одного классного мужика. Прилетели во время инициации первого порядка, — признался вдруг я, первый раз в жизни рассказывая кому-то про Королёва. — Я так понимаю, что он должен был это… Ну — вселиться. Попасть. Но я сначала жить не хотел, потом очень сильно захотел, и вот этой секунды хватило. Плюс, как я понял, у меня ментальная защита стоит, как раз против таких случаев. Так что в целом я — это я, просто помню про Минск, сборку мебели, футбол и всякое такое, другое, полезное.

— Молнии были? — черный урук развернул бумажную упаковку и отхватил огромный шмат шаурмы, и стал ее смачно жевать. Вокруг разнесся сытный мясной запах с нотками овощей и соуса. — Жри давай, не стесняйся!

— Молнии были, — сказал я, и тоже впился в шаурму. — И крыша была. И я падал, но инициировался и притянул к себе ветки дерева, и не упал окончательно.

— А я из-за девчонки сюда попал, — поделился орк. — Она меня бросила, потому что я ее на Катунь на сплав позвал, в годовщину наших отношений. Она сказала, что я не от мира сего, такое дело. И вообще — дурачок. Так я собрался — и один на Алтай поехал. А по пути меня шаровой молнией убило.

— А меня Малюта позвал, — сказал дракон. — Ну, который Скуратов-Бельский. А так-то я от болячки одной нехорошей помирал, в своем мире. Вот и уцепился за соломинку. Но молнии тоже были!

Вообще, это было странно — сидят три совершенно разных по возрасту, занятиям, интересам и жизненным ориентиром мужчины и треплются за жизнь, страницами биографий делятся. Не так уж сильно мы откровенничали, конечно, но для вчерашних незнакомцев — даже слишком, пожалуй. Конечно, эти твое друг друг знали, но не похоже, чтобы прям дружили или постоянно общались. Скорее — давние знакомые, но не более того. Но они ведь тоже рассказали мне про свое попаданчество, и вообще — тон беседы был такой, свойский.

— Можно сказать — познакомились, — подытожил орк. — Теперь о насущном…

— Что там вообще произошло-то? — тут же спохватился я, заглядывая в пустой стаканчик из-под кофе. — Ну, после того, как я…

— … стал великим волшебником? — усмехнулся Пепеляев.

— Такой-то там и великий… — отмахнулся я.

— Но-но! Общая масса металлических конструкций разводной части Дворцового моста — 4868 тонн, а противовесов, — 2800 тонн… — погрозил мне пальцем учитель-дракон. — Так что великий, великий. Будешь доказывать обратное — тебе все равно никто не поверит. Ну что, пан-атаман, кто рассказывать будет?

— А чего рассказывать? Мы покажем, — Бабай Сархан полез в один из шкафчиков, достал планшет, включил его, и мы все стали смотреть на иконку загрузки на экране. — «Гоблин Пикчерз» не зря же свой хлеб есть!

— А я-то думал, кто там орет «Я заснял!», когда я Федора нашего Иоанновича на Благовещенский мост десантировал… — задумчиво проговорил рыжебородый дракон.

Я и спрашивать ничего не стал, слишком все невероятно звучало. Для начала стоило просто посмотреть этот самый «Гоблин Пикчерз», а потом задавать вопросы. Если они останутся.

* * *

Видеоинтерлюдия

Со всего Васильевского острова, а еще — с острова Эльфийских Добровольцев, и с «Цесаревич-Арены», что на Крестовском острове к Университетской набережной стекались отряды бойцов. Люди, эльфы, кхазады и орки, маги и цивильные. Вооруженные или качественным огнестрелом или — подручными средствами типа ломов и ледорубов, все они спешили к Благовещенскому мосту.

С другой же стороны, от разрушенного здания Адмиралтейства, от поднятого магической силой Дворцового моста, торопилось еще одно войско. Живые изваяния медлили, как будто их сила таяла, но, понукаемые своим Хозяином — чудовищным всадником на бронзовом коне — маршировали вперед. Сотни и сотни порождений Хтони хотели забрать этот город себе! Казалось — схватка была неминуемой.

Костяком армии живых стал сплоченный отряд под бело-синими знаменами, и второй отряд — под черными хоругвями с изображением Белой Длани. Третьей силой выступали полицейские-киборги: они организовывали вооруженный народ, и их слушались: определяли сектора обстрела, занимали ближайшие дома, чтобы поддержать бойцов ближнего боя шквальным огнем.

Первым на мост ступил Медный Всадник, и цокот копыт его скакуна эхом разнесся над рекой.

— Это мой город! — раздался трубный глас Хозяина Хтони.

И тут же был заглушен шумом мощных крыльев. С небес на землю спикировал зеленый дракон, и с его спины спрыгнул худощавый рыжий человек в белом халате. Борода его была всклокочена, одежда — заляпана кровью, а с рук он нервными движениями сдирал