Личный аптекарь императора. Том 10 - Егор Золотарев

Ни с чем мы вернулись в лагерь. Был уже вечер, но я всё равно пошёл в госпиталь. Увидев меня граф Орлов очень обрадовался.

— Я же говорил этим чертям, что ты не имеешь никакого отношения к османам, — сказал он, крепко обнимая меня. — Столько всякого Апраксину наговорил, что тот хотел меня на гауптвахту посадить.

Он весело рассмеялся.

— Теперь всё хорошо. Разобрались уже, — ответил я.

Мы опустились на его кровать и граф еле слышно спросил:

— Неужели он один всё проворачивал?

— Нет, но имя второго он не знает. Он всего лишь был посыльным, забирал конверт из дровяника и относил в дупло. Всё. На этом его обязанности заканчивались.

— А кто же конверт в дровянике оставлял?

— Не знаю. Пусть Апраксин сам разбирается.

— Нет-нет, Сашка, мы завтра уезжаем. А я до своего отъезда должен знать, из-за кого мы попали в ловушку, и кто виноват в гибели моих людей.

— Единственное, в чём я уверен — этот человек бывает в штабе, и у него была возможность снимать копии документов.

— Ты предлагаешь всех допросить?

— Можно всех допросить, а можно сделать по-другому.

Я озвучил своё предложение Орлову, тот с готовностью подхватил мою идею и направился в штаб переговорить с Апраксиным.

Я прошел через больных, проверил их состояние и предупредил, что скоро уезжаю, и направился в кабинет Распутина. Одна из медсестер передала, что он хочет меня видеть.

— Родион Романович, вызывали? — спросил я, приоткрыв дверь

— Да, Саша, заходи, — махнул он рукой и запечатал по очереди два конверта,

затем поставил сургучную печать с гербом своего рода и протянул мне.

— Окажи мне услугу, передай эти письмо в канцелярию Его Величества и в военное ведомство. Я там подробно объяснил, что творят Харитоновы, и попросил убрать их из поставщиков.

— Хорошо, — я забрал конверты. — Это всё?

Я встал, намереваясь покинуть кабинет главного лекаря, но тот тоже поднялся и подошёл ко мне.

— Я знаю, что уже поздно, и ничего не изменить, но хочу попросить прощения от всего сердца.

— За что? — удивился я.

— За то, что произошло с твоим родом по вине Распутиных. Хотя я в этом не участвовал, всё равно чувствую ответственность.

— Не стоит. Не нагружайте себя чужими грехами. Всё благополучно разрешилось, а былого не воротишь, поэтому не вижу смысла сейчас снова это обсуждать.

Мы обменялись крепкими рукопожатиями, и я вышел из госпиталя. Довольный Орлов шёл мне навстречу.

— Апраксин согласился. Ночью будем ловить гада, — оглянувшись, чтобы удостовериться, что никто не подслушивает, прошептал он и потёр руки. — Хочу лично присутствовать при этом. Ты со мной?

— Конечно, — улыбнулся я.

Глава 23

Допрашивать высшие чины можно только имея на руках неопровержимые доказательства их вины. Апраксин не имел права допрашивать генералов и даже офицеров без веского повода, а его не было. Кто-то делал копии документов и оставлял в дровянике. Это мог быть кто угодно: связист, секретарь, кто-то из охраны или бойцы, которые часто бывают в штабе. Если начать расследование и допрашивать всех по очереди, виновник может скрыться и замести следы. К тому же у меня не так много сыворотки, на всех не хватит.

Я предложил пустить слух, что завтра начинается масштабная операция, и наш лагерь в нём задействован. Апраксин поддержал эту идею и принялся активно раздавать указания, будто бы готовясь к операции. На военном совете он упомянул, что в лагере есть предатель, поэтому конверт с указаниями и планами будет вскрыт только в день операции, чтобы информация не утекла. Затем он демонстративно показал туго набитый конверт, в который мы насовали газет, и убрал его в свой стол.

Так как веры не было никому, я вызвался лично следить ночью за конвертом и поймать предателя. На том и условились. Единственный, кому я безоговорочно доверял в этом лагере, кроме самого Апраксина, были Орлов и Глеб, и именно они стали моими помощниками.

Глеба Апраксин поставил на дежурство, а граф Орлов активно подключился к подготовке и занял место в штабе, делая вид, будто продумывает маскировку и подготовку укрытий.

Я засел прямо в кабинете, спрятавшись под столом, на которую расстелили скатерть, спускающуюся до самого пола. Апраксин же ходил по лагерю и раздавал указания. Теперь оставалось только ждать.

Все в лагере, кроме нас четверых, были уверены, что завтра начнётся операция, поэтому подготовка шла полным ходом. Офицеры проводили инструктаж среди личного состава и отрабатывали взаимодействия между подразделениями.

Связисты проводили техническое обслуживание средств связи и замену магических кристаллов. Лекари выдавали средства защиты и аптечки. Кухарки раздавали сухпайки. Механики готовили транспорт. Короче, все были заняты делом.

Такая активность была нам на руку. Предатель должен напрячься и всеми силами постараться раздобыть конверт. По нашей договоренности Апраксин обходил штаб стороной, чтобы дать возможность предателю добраться до конверта.

В кабинет начальника лагеря постоянно кто-то заходил, поэтому я уже несколько часов находился в состоянии боевой готовности, готовый в любой момент схватить предателя.

Время шло. Уже вечерело, но никто так и не попытался достать конверт с данными военной операции. Завтра мы с Орловым уезжали, поэтому это была единственная возможность поучаствовать в поимке предателя, но враг не торопился разузнать подробности и передать сведения османам. Может, всё дело в том, что Краснов схвачен, и отпало одно звено их преступной цепи, а значит больше нет возможности связаться с османами?

Или мы сработали недостаточно убедительно, и предатель всё понял? Или Апраксин проговорился кому-то, и информация дошла до предателя? А может, он сам рассказал предателю, даже не подозревая, что это и есть враг? Вопросов так много, что я потерял всякую надежду на то, что у нас все получится.

К десяти часам вечера я так устал сидеть под столом, что, казалось, будто заныли все мышцы. Я уже несколько раз менял положение тела, но мне приходилось сидеть, скрючившись и поджав под себя ноги, поэтому как бы я ни сел — тело всё равно затекало.

— Саша, это я, — послышался тихий голос Глеба со стороны двери, когда я уже думал выходить. — Как ты там?

— Всё затекло, — признался я. — Но я потерплю.

— Уже полночь. Может, пора расходиться?

— Нет. Дождёмся утра. А ты иди на своё место, не светись здесь. Он может заявиться в любой момент.

— Хорошо. Как скажешь. До утра так до утра, — устало выдохнул он и ушёл.

Прошло не больше минуты, когда снова послышались осторожные шаги. Я уже думал, что Глеб вернулся, но шаги не остановились у двери,