Отзвуки времени - Ирина Анатольевна Богданова

На родном немецком языке он умел читать с четырёх лет. Каждый день перед сном мама рассматривала с ним большие красочные книги, в которых жили волшебные сказки братьев Гримм.

Тысячи раз Фриц Иванович пытался вспомнить мамино имя — и не мог. Братьев Гримм помнил, а маму нет, как, впрочем, и отца. В мыслях мелькали мамины светлые волосы, уложенные красивым валиком, и тёплый запах сиреневых духов от её белой кофточки. Наверное, мама была красивой, хотя кто знает? Если и да, то он пошёл явно в другую породу.

В молодости, когда Фриц Иванович целыми днями пропадал на работе, воспоминания почти не тревожили, но после того как навалилось пенсионное одиночество, пережитое приходило на ум почти постоянно. Фриц Иванович с пониманием относился к своим мысленным изысканиям и даже подумывал, не начать ли писать мемуары — пусть внуки прочтут, каково пришлось военному поколению.

За размышлениями он не заметил, как уснул, и проснулся от стука в калитку — благо от предков ему достался превосходный слух.

Соскользнув с колен, журналы «Пионер» разлетелись по траве. Вошедшая женщина, извиняясь, кинулась их поднимать, и он спросонья не сразу понял, что это новая соседка.

— Простите, это я вас напугала. — Соседка протянула ему несколько журналов и улыбнулась. — Какие у вас раритеты! Жалко, что сейчас нет такого прекрасного детского журнала. Когда я была маленькой, я всегда прочитывала «Пионер» от корки до корки.

Меньше всего Фрицу Ивановичу хотелось общения, и он снова закрыл глаза, изображая, что спит. Восьмидесятилетний человек имеет право подремать на утреннем солнышке.

Учитывая пионерское чтение, наверняка соседка сочтёт его выжившим из ума стариканом. Ему стало смешно, и он едва погасил улыбку. Сквозь щеточку ресниц Фриц Иванович смутно разглядел приятное лицо в обрамлении светлых волос. Несколько секунд назад, в мечтах, он прикасался к другой женщине, от которой пахло сиренью и детством. Может быть, снова пришёл сон?

Соседка ещё раз пробормотала извинения и стала бесшумно ретироваться назад к калитке. Фриц Иванович посильнее смежил веки и даже издал несколько протяжных вздохов, настраиваясь на продолжение отдыха. Скорее всего, он сумел бы отключиться от действительности, если бы в калитку не просунулись две детские головки и взволнованный мальчишеский голос не выкрикнул:

— Мама! Он тебя не застрелил?

— Ш-ш-ш-ш. — Женщина приложила палец к губам, чтобы успокоить сына, но было уже поздно.

Фриц Иванович фыркнул, приоткрыл один глаз, потом второй и небрежно поинтересовался:

— Я должен был кого-то застрелить?

Соседка залилась краской и быстро сказала:

— Это была неудачная шутка. Дело в том, что нам очень нужен удлинитель для триммера. Мы не догадались купить и теперь не можем скосить свои заросли. Хотели у вас попросить. Ну, и заодно познакомиться. — Она сделала шаг вперёд и протянула руку: — Рита. Пока безработная.

Фриц Иванович отметил, что женщины редко обмениваются рукопожатием, и этот открытый жест ему понравился. Приподнявшись в кресле, он притронулся к её пальцам — горячим и крепким.

— Фриц Иванович Гомонов… — он помедлил, — …пенсионер.

Профессор Гомонов не любил хвастать регалиями и упоминать об Академии наук, государственных премиях и орденах. Незачем ставить себя выше других, тем более, что работал он не для карьеры, а ради искупления того ужаса, что принесли на эту землю люди в немецких касках. Он до сих пор с содроганием смотрел военные фильмы.

— А это Галя и Рома. — Повернувшись, Рита поманила к себе детей и обняла их за плечи. — Папы у нас нет, я вдова, — предвосхитила она следующий вопрос, вытекающий из проблемы с триммером.

— Понятно. — Фриц Иванович в задумчивости поправил бейсболку и перевёл взгляд на Рому. — Иди в дом, там сразу за дверью стоит бухта с кабелем — такая большая катушка. Неси её сюда.

Глаза мальчишки вспыхнули озорством. Не говоря ни слова, он стремглав кинулся выполнять поручение, а Фриц Иванович со стариковской медлительностью высвободил себя из кресла. Вообще-то он был скор в движениях, но иногда ему нравилось прибавлять себе возраста и изображать немощного старца, этакого гриба-мухомора с ядовитым характером.

Через час, выглянув в окно на стрёкот триммера, соседка Надежда Максимовна замерла на месте, а её рука с бутербродом повисла в воздухе. Нелюдимый старикан Гомонов собственной персоной ходил по двору Риты и трудолюбиво скашивал разросшиеся лопухи, а сама Рита сгребала траву и улыбалась наглой самодовольной улыбкой.

* * *

Нависая над крышей, низкое небо мягкой лапой дотягивалось до печной трубы и сулило скорый дождь. На всякий случай Фриц Иванович снял с верёвки малую постирушку в виде майки и пары носков. Стиральной машинкой он предпочитал не пользоваться, хотя она давно обосновалась в пристройке к дому, наряду с электрическим бойлером и современным душем с массажными насадками. Дом, доставшийся по наследству от мамы Веры, был капитально перестроен в конце семидесятых годов на первую большую премию за вклад в советскую науку. Три спальни: для него с женой, для сына и для дочери. Гостиная, обставленная добротной мебелью, застеклённая веранда, гараж — всё, что полагается для большой семьи с детьми и внуками. Сначала здесь было шумно, вольготно и весело. Дети бегали купаться на озеро и привозили друзей. Из города приезжали коллеги — учёные и под шашлыки с грузинским вином яростно спорили о научных открытиях и судьбах мира.

Несколько раз на даче мелькал известный бард, и тогда, сидя у костра, гости дружно пели под гитару, подстраиваясь к хриплому голосу с протяжными нотами. Жена хлопотала на летней кухне, пекла пироги, ходила в лес за ягодами, и Фрицу Ивановичу представлялось, что такое положение вещей будет продолжаться вечно, по крайней мере, до тех пор, пока его глаза смотрят на Божий свет.

Но по прошествии лет оказалось, что дача в деревне нужна только ему и молодёжь навещает родные пенаты лишь из чувства сыновнего долга.

Ни за какие блага Фриц Иванович не признался бы, что в просторном доме ему одиноко и бесприютно. Росток свежести пробился вместе с приездом Риты. Но не будешь же навязывать свои услуги.

Вытянув шею, он то и дело поглядывал в сторону новых соседей и встрепенулся, когда Рита скорым шагом пересекла дорожку между домами:

— Фриц Иванович, пойдёмте к нам обедать, я борщ сварила. Мы живём здесь уже две недели, а вы ни разу не зашли к нам дальше двора. Оцените, какой порядок навели Рома с Галей, попьём чайку, поболтаем.

В синей футболке и длинной ситцевой юбке она выглядела девушкой со старинной картинки. Профессору Гомонову доставляло удовольствие смотреть на соседку,