Между Лондоном и Москвой: Воспоминания и последние записи - Иоахим фон Риббентроп

иностранных дел Арита заявил: задача Японии — создать новый порядок в Восточной Азии. Арита указал на географическое, историческое, расовое и экономическое родство восточноазиатских стран с областями южной части Тихого океана и охарактеризовал объединение всех этих областей под японским руководством как естественный вывод из этого факта. Кабинет принца Коное воспринял эту концепцию «Великоаэиатского пространства», главными столпами которого служат Япония, Манчжоу-Го и Китай и в которое должны быть включены также территории южной части Тихого океана — Французский Индокитай и Голландская Индия [Индонезия].

Тем временем Адольф Гитлер после поражения Франции снова предложил мир Англии, которая осталась в военном одиночестве. Отказ Черчилля от принятия этого предложения следует не в последнюю очередь отнести за счет тех заявлений, которые адресовал Лондону Рузвельт. Из этих, а также и других действий американского президента Гитлер должен был сделать вывод, что правительство США намерено в подходящий момент вступить в войну против нас. Параллельно шли зримые намерения Англии и определенных французских кругов открытием все новых и новых театров войны расширить ее и заставить Германию распылить свои вооруженные силы. Эта решимость противной стороны бескомпромиссно вести войну до конца стала определяющей нашу политику в отношении не только Италии, но и Японии.

Даже если бы удалось предвидеть во всем объеме военную, а также и внутриполитическую слабость Италии и самостоятельные действия Японии, нам в нашем положении не оставалось ничего иного, как идти вместе с Римом и Токио. Не сделай мы этого, Япония и Италия, вне всякого сомнения, уже вскоре перешли бы на сторону наших врагов, как они сделали это в первую мировую войну.

22 июля 1940 г., т. е. в тот день, когда Адольф Гитлер тщетно направил Англии свое предложение о мире, японским министром иностранных дел стал Мацуока. В его лице к рулю власти пришел государственный деятель, отстаивавший идею тесного сплочения Японии с державами оси. При его содействии — хотя и не без трудностей — возникшая в результате присоединения Японии к Антикоминтерновскому пакту комбинация Берлин — Рим — Токио пришла к заключению Пакта трех держав, который был подписан 27 сентября 1940 г. в Берлине.

В этом договоре взаимно признавалось главенство Германии и Италии в создании нового порядка в Европе и главенство Японии в создании нового порядка в «Великоазиатском пространстве». Одновременно Тройственный пакт представлял собой оборонительный союз на тот случай, если одна из трех заключивших данный договор стран подвергнется нападению со стороны какой-либо державы, которая не втянута в европейскую войну или в китайско-японский конфликт. Однако независимо от этого соглашения сохранялся «политический статус, который существует в настоящее время между заключившими настоящий договор сторонами и Советской Россией». В оборонительном характере данного соглашения сомневаться не приходится, хотя Тройственный пакт в противоположность Антикоминтерновскому пакту, естественно, представлял собой ярко выраженный союз политический, военный и экономический.

Для нас главной целью Пакта трех держав было не допустить вступления в войну все более враждебно противостоявших нам Соединенных Штатов Америки. Но наши связи с Токио были и оставались нежестко закрепленными. Ни тогда, ни позже никакого военного сотрудничества Германии с Японией не существовало, и начальник американского генерального штаба Маршалл, к сожалению, весьма прав, утверждая, что Япония в дальнейшем ходе войны «действовала вполне самостоятельно, а не в соответствии с совместно разработанным стратегическим планом».

Уже с момента подписания Тройственного пакта как в Италии, так и в Японии действовали влиятельные силы, стремившиеся выхолостить автоматизм действия этого договора.

* * *

После нежелательного нападения Муссолини на Грецию, воспрепятствовать которому Адольф Гитлер не смог, решающее значение для нас приобрел вопрос о позиции Югославии.

Вот уже много лет мы вели в отношении Югославии политику дружбы и сотрудничества. Она оставалась небезуспешной в течение почти четырехлетнего пребывания на посту премьер-министра Стоядиновича, который одновременно являлся и министром иностранных дел. В 1939 г. он был свергнут. Место премьер-министра занял Цветкович. Французский посланник в Белграде назвал его «одним из лучших друзей Франции среди всех ушедших в отставку членов правительства». И все же поначалу казалось, что дружественные отношения между Германией и Югославией будут существовать и впредь. Это нашло свое выражение в посещении Берлина югославским принцем-регентом Павлом весной 1939 г. Но вскоре растущее влияние стали приобретать крупные контрсилы, особенно из старосербских военных кругов, ориентировавшихся на Запад. Они желали возврата к прежней югославской внешней политике враждебности к Германии. Их стремления совпадали с планами Англии и Франции создать на Балканах фронт против Германии, в котором Югославии, естественно, предназначалась роль краеугольного камня. Первые контакты между Францией и Югославией установились еще до начала второй мировой войны. В дальнейшем совместные совещания представителей их генеральных штабов и политические переговоры были продолжены.

Мы довольно точно были информированы об этой позиции Югославии. Стремлением же германской внешней политики было ни в коем случае не допустить возникновения на Балканах новых осложнений. Поэтому я прилагал все усилия, чтобы привести Югославию к участию в Пакте трех держав, а тем самым — к политике держав оси. Этим нашим стремлениям со всей решительностью противодействовала английская политика, в чем ее поддерживали и США. Специальный уполномоченный президента Рузвельта полковник Доновен зимой 1940/41 г. появился в Белграде, чтобы воздействовать на югославское правительство во враждебном нам духе.

Несмотря на все попытки вмешательства со стороны Запада, мне все-таки удалось побудить Югославию присоединиться к Пакту трех держав. При этом Германия и Италия согласились на далеко идущие уступки. Официальное вступление Югославии в Тройственный пакт произошло 24 марта 1941 г. в Вене. Фюрер сказал мне тогда, имея в виду проявленную югославскими министрами позицию, что церемония присоединения показалась ему «похожей на погребение».

Сразу же по возвращении из Вены югославский премьер-министр Цветкович и его министр иностранных дел Маркович, подписавшие акт о присоединении, были арестованы, правительство свергнуто, а их властные полномочия переданы королю Петру II. Юный король поручил армейскому генералу Симовичу, главе заговорщиков, сформировать новое правительство. Все югославские вооруженные силы были приведены в состояние повышенной боевой готовности.

Одновременно с сообщениями об этом инсценированном Великобританией и поддержанном Москвой путче пришли вести о предстоящем вторжении Англии в Грецию. О преследуемых в данном случае намерениях мы уже были информированы из захваченных нами во время французской кампании документов французского генерального штаба.

Дабы не допустить создания нового Балканского фронта, сыгравшего столь большую роль в первой мировой войне, фюрер решил осуществить захват как Греции, так и Югославии и 27 марта 1941 г. приказал начать соответствующую подготовку военных мер.

В Нюрнберге меня обвинили в том, что я направил ноту Югославии об уважении ее границ в тот момент, когда германские