Бог и сатана. Борьба продолжается - Франсуа Брюн

«деликатное» решение своих константинопольских собратьев. Теснимые со всех сторон (снаружи — собратьями-христианами, изнутри — мусульманами) они были вынуждены покориться и отдать свою драгоценную реликвию, славу и последнюю надежду всего города — отдать мандилион, чудесное покрывало с запечатленным на нем ликом Христа (256).

Однако это деликатное предприятие потребовало времени. Сначала Григорию Референдарию (257) было поручено выяснить истинное происхождение «нерукотворного» образа. Он получил доступ к сирийским источникам, находившимся в Эдессе, перевел их на греческий и между прочим заметил, что в так называемой переписке Христа с Авгарем не было никакого упоминания об этом образе. Правда, нашлись и другие документы, повествующие о происхождении таинственного покрывала.

Говорилось, что во время Гефсиманского борения, когда лицо Христа покрылось кровавым потом, он вытер его платком, на котором и отпечатались черты его лица. Потом апостолу Фоме поручили передать этот плат Фаддею, чтобы тот отнес его царю Авгарю для исцеления от болезни. Такова новая версия происхождения покрывала, и мы видим, что в данном случае речь идет только об изображении лица, запечатленного потом и кровью (258).

СЛЕД РАНЫ ОТ КОПЬЯ

После торжественного вручения реликвии посланцам императора ее извлекли из сундука, где она хранилась, и исследовали в присутствии императорского хронографа и протокамергера Феофана, многочисленной дворцовой знати и, вероятно, Григория Референдария. Наверное, тогда и были обнаружены следы раны от копья, но, к сожалению, у нас нет документов, в которых бы описывалось это открытие. Тем не менее вскоре об этом начали говорить, и кое-что со временем дошло и до нас.

Под тщательной императорской охраной покрывало отправилось в Константинополь. 15 августа 944 года, во время праздника Успения Божьей матери покрывало сначала было торжественно доставлено в часовню Святой Марии Влахернской, где уже находилась досточтимая реликвия Девы Марии. В тот же вечер на галере его привезли в императорский дворец Буколеон, в часовню Богородицы Фарос, а уже на следующий день, т. е. 16 августа 944 года во время торжественной процессии его пронесли вокруг всего города, причем патриарх и вся знать следовали за ним пешком (259). Через весь город торжественное шествие прибыло к собору Святой Софии, и реликвия была, наконец, помещена в хрисотриклиний дворца Буколеон, т. е. в большом тронном зале, где ее водрузили на самом императорском престоле (260).

Григорий Референдарий произнес проповедь. У нас, конечно, нет записи этой речи, но есть текст, который, наверное, был написано чуть погодя. Об этом тексте известно с XVI века — благодаря двум свидетелям, которые и дали ему название. В 1902 году болландисты обнаружили кодекс, в котором находился этот текст, и установили время появления рукописи. И вот всего несколько лет назад благодаря этим уточнениям итальянский эрудит Джино Занинотто обнаружил в Ватиканской библиотеке оригинал этой проповеди, а отец Дюбарль сделал ее перевод и подготовил критическое издание.

Нам, конечно, хотелось бы найти в этой проповеди подробное описание реликвии, а лучше всего ее научное исследование, своего рода научный доклад, но это совсем не входило в задачу проповедника. Кажется, что сначала реликвию вообще не раскрывали: вполне возможно, что она оставалась в сундуке. В конце концов, цель оратора заключалась не в этом: он стремился пробудить в собравшихся чувства, подобающие такому событию. Наконец-то завершились долгие иконоборческие споры, тесно связанные с богословским вопросом о единстве двух природ во Христе — божественной и человеческой. Да, старый запрет на создание изображений упразднен, потому что сам Спаситель счел возможным оставить нам свой образ. Да, это правда, но правдой является и то, что истинный Божий образ не сотворен искусственными красками, не создан художником: он сотворен потом. И вот этот самый образ мы должны воссоздать в своих душах потом наших добродетелей. Сияние этого полотна исходит от того, что «было запечатлено каплями предсмертного пота на лике Князя жизни, Божьим перстом пролившимися как сгустки крови. Вот они-то и есть, поистине, прекрасные цвета, создавшие отпечаток Христа, украшенный каплями, струившимися из его бока» (261).

Итак, перед нами новое и принципиально важное открытие: на этом полотне есть и след раны на боку. Григорий Референдарий, конечно, знал об этом, когда готовил проповедь, знал даже до того, как драгоценную реликвию поместили во дворец Буколеон. Наверное, он узнал об этом во время ее торжественного перемещения, о чем мы уже говорили.

Итак, дело двигается. Теперь нам известно, что изображение было создано потом и кровью и что речь идет не только о лице: ведь имеется в виду и рана на боку. Григорий не описывает всего тела: для духовно-богословского наставления, которое он задумал, это не было необходимо. К тому же никто из верующих не мог видеть реликвии, потому что она, вероятно, все еще оставалась запертой в раке. К тому же отметим, что еще не произошло отождествления этого полотна с плащаницей Христа. Тем не менее дело двигалось. Не забудем, что до нас дошло очень немного текстов той поры.

НОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ, НОВЫЕ СВИДЕТЕЛИ

В 958 году император Константин VII возвестил своему войску, что обрести освященную воду можно через приобщение к различным реликвиям, среди которых «плащаница, которую носил Бог». Можно, наверное, говорить, что это первое дошедшее до нас свидетельство, в котором недвусмысленно упоминается о том, что погребальное покрывало Христа находится в Константинополе. Кроме того, в монастыре Святой Екатерины, что на горе Синай, есть икона, на которой изображен этот император, держащий мандилион: небольшое покрывало с бахромой, квадратной формы. Было бы очень странно, если бы речь шла о каком-то другом покрывале.

Приблизительно в 1050 году начинают множиться тексты, недвусмысленно говорящие о «плащанице». Например, в одном из гимнов Христофора Митиленского в обращении ко Христу говорится: «Ты запечатлел свои черты на покрывале, и для тебя, почившего, последним облачением стали погребальные пелены».

Отметим, что именно в это время, т. е. в XI–XII веках, очень показательно меняется картина «положения во гроб». Мы видим, что теперь Христово тело не изображают завернутым в пелены, как мумию, которую полагают в гробницу Иосиф Аримафейский и Никодим: теперь оно, обнаженное, с одной лишь набедренной повязкой, простерто на плащанице; Божья Матерь склоняется над Христом в последнем поцелуе, а святой Иоанн поднимает левую руку Христа и подносит ее к своим губам.

Мы имеем описание Христовых реликвий (1093 год), хранившихся в императорском дворце, среди которых упоминаются «пелены, найденные во гробе после его воскресения». Таким образом, появляется еще один намек, хотя и не такой точный.

Сообщается, что в 1174 году французский король Людовик VII увидел плащаницу в небольшой часовне церкви Святой Марии Влахернской, соседствующей с одноименным дворцом. Однако обычно