Бог и сатана. Борьба продолжается - Франсуа Брюн

не знаю. Впрочем, в Евангелии от Иоанна есть один текст, на который я только что намекнул и который никак не согласуется с богословием достопочтенного отца. В этом тексте говорится о том, как повел себя апостол, увидев, что гробница пуста и пелены свернуты: «И увидел и уверовал» (Ин. XX, 8). Но Леон-Дюфур ловко выкручивается, заявляя, что «смысл глагола „уверовал“ спорен». Как бы я хотел, чтобы он действительно поспорил на эту тему! Но нет, во всем его труде, посвященном воскресению Христа и насчитывающем 345 страниц, этот текст — на мой взгляд, совершенно принципиальный, — вообще никак не комментируется.

Спору нет, наш мир не видел ни пустой гробницы, ни плащаницы, ни воскресения, и он ясно об этом говорит. Достаточно посмотреть, как средства массовой информации относится к усилиям столь многих ученых, стремящихся исследовать все аспекты этой тайны.

«Клочья плащаницы» — под таким заголовком 23 апреля 1998 года появилась статья в журнале «L’Espresso», посвященная этому вопросу. В подзаголовке говорилось: «Верящие в подлинность Туринской плащаницы возобновляют полемику». Когда знаешь, сколько людей были потрясены, созерцая плащаницу, и, в конце концов, вновь обрели веру, становится понятной вся эта ярость и исступление.

Многие священники, особенно теологи, надеются, что в атеистическом мире к ним станут лучше относиться, если они откажутся от чего-то на их взгляд незначительного, если расстанутся со всем тем, что в христианстве могло бы серьезно противостоять окружающему догматическому материализму. Они еще не поняли, что, ступив на такой путь, будут вынуждены отказаться вообще от всего и вся и совсем потерять свою уникальность — и все ради того, чтобы, наконец, добиться признания, о котором так мечтают. По-видимому, так случилось с кардиналом Баллестреро, хранителем плащаницы. Он никогда не верил в ее подлинность, и, наверное, потому очень легко позволил, чтобы им манипулировали невежи, наделенные, правда, престижным званием «ученых».

К счастью, не все священники таковы, и мы увидим, что некоторые из них очень деятельно участвовали и участвуют во всех исследованиях. Сам папа Иоанн-Павел II твердо верил в подлинность плащаницы и совсем не разделял точку зрения почтенного отца Мальдаме: 9 февраля 1994 года папа заявил: «Очень важно заняться Святой Плащаницей, ибо Господь оставил ее нам в дополнение к таинствам» (237).

Итак, знамение плащаницы сбивает с толку многих «ученых» и вообще материалистов, и у нас будет возможность в этом убедиться более детально, когда мы приступим к рассмотрению совершенно неправдоподобной датировки, производимой с помощью углерода 14. Но это же знамение тревожит и всевозможных эзотериков и оккультистов, потому что оно разительным образом ставит Христа гораздо выше Будды, Магомета, Конфуция и прочих мудрецов, пророков и учителей всех времен.

История

Итак, перед вами предстанет совершенно фантастическая, чудесная история, которая — увы! — полна ярости и крови, потому что она же — слишком человеческая. Эта история захватывает своими неожиданными перепадами, обрывами и возобновлениями, ее путеводная нить теряется и появляется снова, ее следы сбивают с толку, ее свидетельства неполны, в ней есть злодеи, которые плетут интриги, есть герои и маленькие гении, — одним словом, все как в «Имени розы», но только по-настоящему и гораздо значительнее.

Кроме очень серьезных свидетельств в пользу подлинности плащаницы меня здесь интересуют и другое: мне очень хочется пройти по тем следам, которые оставлены нам как будто в какой-то замысловатой игре, пройти по следам, которые надо открывать медленно и мучительно, открывать буквально на ощупь, но которые тем не менее существуют, хотя много документов исчезло навсегда.

КОГДА ИСТОРИЯ БЕЗМОЛВСТВУЕТ

У тех, кто не признает подлинность плащаницы, одним из самых сильных аргументов до недавнего времени было молчание исторических документов на этот счет. Казалось, лишь научное исследование может как-то подтвердить ее подлинность — но подтвердить только научно, а не исторически.

В действительности же путь, пройденный Туринской плащаницей, можно довольно точно проследить начиная с 1357 года. У нас достаточно свидетельств, чтобы проследовать по этому пути вплоть до 1389 года, когда она была выставлена для почитания верующими в небольшой коллегиальной церкви в деревушке Лире, близ Труа. У нас есть документы, рассказывающие о том, что в 1353 году ее начали строить, а 28 мая 1356 года освятили. Кроме того, мы знаем, что Жоффруа I де Шарни, который открыл ее, пал в битве с англичанами 19 сентября 1356 года. Однако в дошедшем до нас перечне реликвий, вверенных этой церкви, плащаница не упоминается. Вполне возможно, что только после смерти Жоффруа его вдова Жанна де Вержи решила выставить плащаницу для почитания.

С этого времени можно проследить всю ее историю. Мы знаем, как она попала в дом герцога Савойского, который привез ее сначала в Шамбери, а потом в Турин, где она находится доныне. Таким образом, начиная приблизительно с 1357 года больше никаких загадок нет. Но что было раньше? Где она находилась? Откуда пришла? Как оказалась в маленькой деревушке Лире? До недавнего времени все это было совершенно не известно.

КОГДА ДОКУМЕНТЫ НАЧИНАЮТ ГОВОРИТЬ

Сегодня ситуация серьезно изменилась благодаря кропотливому труду многих исследователей, которые довольно долго двигались в темноте, высказывая различные гипотезы, сопоставляя между собой редкие тексты, чтобы отличить подлинную историю от легенд, а также тщательно исследуя древние иконы и монеты, чтобы найти какие-либо аналогии с плащаницей (238). Решающим толчком, помогшим выбраться из тупика, стала гениальная догадка английского историка Яна Вильсона, который предположил, что Туринская плащаница и знаменитый «нерукотворный образ», который когда-то чтили в Эдессе, — одно и то же. Он высказал эти гипотезу на синдо-логическом конгрессе в Турине в 1978 году, и, наверное, в ту пору она удивила и заинтересовала других ученых. Впоследствии Ян Вильсон развил свое предположение в очень подробном историческом изыскании, к счастью переведенном на французский язык (239).

С тех пор ученые серьезно продвинулись в этом направлении, но исследования продолжаются до сих пор, причем каждый специалист сосредоточен на своем аспекте работы. Можем ли мы предположить, что в Эдессе действительно почитали Туринскую плащаницу или речь идет о двух различных вещах? Есть периоды в истории плащаницы, когда вполне обоснованно можно говорить о двух или трех возможных направлениях ее движения в одно и то же время. Следовательно, всего мы не знаем, и, наверное, относительно некоторых периодов ее передвижения никогда не сможем говорить с полной уверенностью. Но некоторые документы, наконец, найдены, и по отношению к каждому столетию существуют определенные ориентиры, а это уже немало. Этого, конечно, недостаточно, чтобы доказать подлинность Туринской плащаницы, но найденные точки отсчета уже годятся для того, чтобы устранить очень серьезное