Преодоление искусства. Избранные тексты - Лазарь Маркович Лисицкий

рабочий угол с письменным столом и длинной низкой книжной этажеркой. Стол с одной тумбой для хранения бумаг. Тумба не доходит до пола, чем избегается скопление пыли, что обычно имеет место в нашем обиходе сейчас. Кроме того, наш глаз может видеть всю площадь пола, получая, таким образом, большее представление о небольшом помещении.

В столе под доской нет среднего ящика, благодаря этому можно сидеть, скрестив ноги. Не подымаясь с кресла, можно достать любую вещь с этажерки.

Расположена в середине помещения, в зоне ослабленного света. Благодаря включению в прямоугольник (образующийся стеной, полустенкой спальной части и клином лестницы), мы получаем изолированный спокойный комплекс. В связи с полустенкой сконструирован диван – так, чтобы он на ночь мог служить постелью. Вдоль стены поставлены три мягких табурета, а на самой стене эластичная полоса – постоянная общая спинка, но табуреты можно отодвигать от стены и располагать вокруг стола.

Стол – круглый (без председательского места «главы семьи»). Доска стола так обработана, чтобы поверхность стола могла быть употребляема и без скатерти (например, покрыта линолеумом, ксилолитом и пр.). Горизонтальная полка замыкает эту часть и является переходом к спальне.

Постели складываются к стене. В ножной части вставляется стержень-вешалка для платья на ночь.

Платяной шкап и умывальник на данной модели не видны, так как они расположены в натуре (равно как и кухонный элемент) в столовой части, на маке отсутствующей. Днем спальня является рабочим помещением одного из членов семьи, и для этого у окна конструируется откидной консольный стол из двух или трех частей.

Членение всего помещения и объединение отдельных групп достигается материальным и цветовым оформлением. При этом имеется в виду цвет мебели, окраска стен и пола, включающего группу.

Освещение решается таким образом, что кроме местного источника у рабочего стола и кроватей в начале лестницы поставлена стойка, к которой прикреплен горизонтальный стержень. Этот стержень описывает круг (над обеденным столом, над кухонной частью, лестничной клеткой, спальной), вдоль которого движется лампа. Таким образом максимально используется один источник света.

В данной опытной модели, кроме дерева и конструкции отдельных предметов мебели, был введен также металл, но, само собой разумеется, всё может быть осуществлено и только в дереве, кроме мягких частей, для которых предлагается текстиль – он должен дать помещению теплоту и смягчить строгость прямолинейных геометрических форм.

Печатается по изданию: Канцедикас А., Яргина З. Эль Лисицкий. Фильм жизни. 1890–1941. В семи частях. М.: Новый Эрмитаж-один. 2004. С. 187–189.

Художественные предпосылки стандартизации гражданской индивидуальной мебели 1930

Рукопись доклада, прочитанного на заседании секции Научно-технического управления Высшего совета народного хозяйства в 1930 году[217]

РГАЛИ. Ф. 2361. оп. 1. д. 30

Буржуазная эстетика до последнего времени делила предметы нашего обихода нашего быта на эстетические и не эстетические. Эстетическая вещь определялась:

1) внеутилитарностью или тем, что утилитарность не является основным ее качеством;

2) установкой на вечность;

3) единственностью (уникум) ручной работы;

4) индивидуальностью мастера.

Это делало доступными художественные вещи лишь богатому. Увеличение потребностей, расширение круга потребителей создало на смену кустарной мастерской более широкое мануфактурное производство, которое по отношению к «эстетическим» вещам производило более доступные, дешевые предметы без «прибавочной стоимости» красоты, и их считали уже внеэстетическими, неэстетическими и антиэстетическими, потому что:

1. В них утилитарность была основой.

2. На вечность они претензий не имели.

3. Один и тот же образец изготовлялся во многих экземплярах.

4. Вместо подписи мастера была печать фирмы.

Вот каким образом последнее столетие поделило вещи на две категории – с красотой и без красоты.

Художественное творчество буржуазии с преднамеренной установкой на создание красивых вещей не создало нового, своего стиля. Это буржуазия создала понятие «стильности» как единственную и очень простую в употреблении художественную предпосылку: нужно лишь брать образцы классического, готического, рококо-стиля и «компоновать» по ним свои проекты. Преобладающее большинство мебели, полученной нами в наследство, создано на этой основе.

Своя эстетическая оценка вещей, не на основе прикладываемых к готовым предметам различных исторических стилей, начинается лишь в наше время нарастания крупноиндустриального массового производства, огромных тиражей каждого предмета обихода, анонимного коллективного мастера, высоких научных методов, на основе которых создается вещь. При этом между нашим положением и западным необходимо отметить следующую существенную разницу: на Западе конкуренция в перепроизводстве создает ответ на сложные потребности «моды». Нам нужно у нас еще строить культурные потребности, и поэтому иметь в виду не внешние художественные качества «моды», а достижение глубоких основ стиля.

Новое поколение рождается и растет с новым отношением к окружающему и с новыми требованиями к вещам, их глаз реагирует на другой строй форм и качества, чем у прошлых поколений. В целом ряде областей новые формы уже стали чем-то само собой разумеющимся. Лишь в области мебели мы только начинаем это понимать и требовать. <…>

На чем основана выразительность вещей? Почему они производят на нас хорошее впечатление?

Они представляют самих себя, а не изображают что-то совсем другое – они честны.

Глаз воспринимает их как целое, не блуждая и не застревая в путанице – они четки.

Они просты не от нищеты оформляющей энергии, изобретательской фантазии, а от богатства, стремящегося лаконизму, – они элементарны

Их форма в целом в деталях может быть построена циркулем и линейкой – они геометричны

Их оформляла рука человека посредством обрабатывающей части современной машины – они индустриальны.

Эль Лисицкий. Обложка книги «Архитектура ВХУТЕМАСа». 1927

Являются ли все эти свойства совершенно новыми, небывалыми или в созданной до нашей индустриальной эпохи материальной культуре имеются соответствия этим формам и эстетическим моментам?

Мы знаем, что человек, его общественные отношения, его быт, предметы его быта – это одно единство. Мы можем сказать, что и вещи имеют свою биологию. Как и живые организмы, они растут по своим законам естественного отбора. Поэтому и сегодняшние предметы мебели имеют своих предков в прошлом. С этой точки зрения для установления возможных параллелей художественным свойствам и качествам мебели можно сделать небольшую экскурсию в историю. Здесь, к сожалению, перед нами становятся преграды. Благодаря тому, что буржуазная эстетика занималась лишь уникумами, лишь произведениями гениев, музеи собирали, сохраняли и публиковали лишь исключения. Общая же история материальной культуры не производила эстетических оценок и не собирала бытового материала с формальной точки зрения. Нас занимают художественные качества именно массовых вещей, потому что, удовлетворяя утилитарным потребностям, они, проходя через фильтры естественного отбора, оформлялись и со стороны эстетической. Поэтому нас здесь должна занимать обстановка и мебель, обслуживавшая не дворцы, церкви и аристократию,