Российский колокол №5-6 2021 - Коллектив авторов

он, мол, встречу нам с бургомистром устроит. Понимаешь? Бессон не тот человек, который просто так что-то делает…

– Ага, курва… Продал нас…

– Андрон, – перебил ржавобородого Митя, – спасибо, что помог!

– Не стоит благодарности, старшина! Знаешь, ты погано выглядишь…

– Знаю… Это язва подъедает…

– Может, подвезти?

– Не надо, Андрон, я сам на колёсах…

– Тогда бывай! – ржавобородый протянул Фонарёву руку-лопату. – Эй, Зайцы, разбегаемся!

…Камыш был в отсветах снежной белизны.

Возле корня виднелись какие-то отпечатки, похожие на следы зубов. Митя слышал, что кто-то тихонько посвистывает и зовёт его. Но когда он, отзываясь, склонился над камышом, то ощутил боль, грызущую нутро. А потом заколотила лихоманка и потемнело в глазах.

Испуганная Маруся разбудила мужа и вызвала скорую.

– Тебя кровью вырвало… И ты весь горячий…

– Больной, вы согласны на госпитализацию? – не дал Мите опомниться фельдшер.

– Что-то дурное со мной?

– Скорее всего, открылась язва… Потребуется операция.

– Понимаю.

– Приготовьте паспорт, полис и страховое свидетельство.

– Могу ли я, – вдруг задрожал голос у Маруси, – поехать с мужем?

– Да. Только поживей собирайтесь!

– Я не задержу, я быстро…

Стиснутая машинами жильцов скорая вырвалась наконец из тесного пространства двора. Поворчала сиреной и въехала в снегопад.

На больницу Фонарёв свалился уже вместе с рассветом.

8

Маруся узнала свекровь по голубино-голубому пальто.

Наталья Николаевна плыла вдоль перрона, вглядываясь в затухающую даль. Могло показаться, что этой красивой, статной женщине не больше сорока. Только узел морщин, завязанный на высоком челе, и пытался выдать её истинный возраст.

– Милые мои, спасибо, что встретили! – сказала Наталья Николаевна, обнимая Марусю и целуя Алёшу.

– Всё, что можем, бабуль!

– Как доехала, мам?

Бабушкины глаза смеялись.

– Пойдёт, Марусь, нормально… Слышала? Всё, что можем, говорит…

– Да, речистым растёт.

– А как вытянулся!

– Ничего удивительного… Я ж в волейбол луплю.

– Нет, ну ты посмотри на него! – улыбнулась Наталья Николаевна.

– Считается, что я вылитый папа.

– Кем же, позволь спросить, так считается?

– Кем-кем… Мной, конечно.

Лицо Натальи Николаевны вдруг сделалось мягким и настороженным.

– Ну а как Митя?

– Уже в общей палате… – вскинулась Маруся. – Оперировал его сам заведующий хирургическим отделением…

– А нас пустят в больницу?

– Надеюсь, что да.

– Ну, будем надеяться… А сейчас что? К вам?

– Да, пообедаем, а потом – к Мите.

– Ура-а-а!

– Нет, Алёш, не ура… Мы с бабушкой вдвоём съездим. Так надо! Понимаешь?

– Не хмурься, милый… Потерпи! А завтра, возможно, и ты увидишь папу.

– Ладно, бабуль, потерплю!..

На автобусной остановке их ждал ветер, он выхлёстывал глаза.

Маруся ёжилась, бабушка подняла воротник пальто, и только Алёше было всё нипочём.

– Когда я уезжала, в Москве потеплело.

– А у нас вьюга щёки ест, – захихикал внук.

– А у нас в квартире… – слова Натальи Николаевны заглушил подкативший к остановке громкоголосый ЛиАЗ.

…Кресло, в котором расположилась бабушка, было в зеленоватом свете торшера. Наталья Николаевна чувствовала, как обеденные запахи наслаиваются один на другой.

– Мам, давай покушаем!

– Иду, иду, – подхватилась свекровь.

– Садись, бабуль, к окошку… на папино место.

– Спасибо, милый!

– Вот тефтельки с пюре… Если что, в сковородке добавка.

– О, добавка! – обрадовался Алёша.

– Да ты это сначала съешь…

– Вкуснецкие, Марусь, у тебя тефтельки!

– Мам, ты и соус бери! – сказала женщина, подвигая поближе к свекрови соусницу, источавшую грибной аромат.

– Как пахнет-то!

– А мне тоже надо, – засуетился мальчик.

– Ну-ка не ёрзай! Бабушка и тебе подбавит.

– Подбавлю, милый. Трёх ложечек хватит?

– Ещё бы ему не хватило!

– А может, и не хватило бы, – парировал Алёша, – ведь у меня молодой, растущий организм.

– Ну хорошо, хорошо! – уступила сыну Маруся. – Будет тебе ещё ложечка…

После обеда Алёша уснул в обнимку с подаренным бабушкой «Островом сокровищ».

– Бедный ребёнок, – вздохнула Наталья Николаевна, – новую книгу так, кажется, и не открыл…

– Видно, умаялся.

– А ты?

– А что я? Разве мне привыкать? На работу затемно подскакиваю…

– Как у тебя, кстати, с заведующей? Митя говорил, что вы с нею даже не глядите друг на дружку…

– Да, не глядим… А вчера она хотела заслать меня на концерт, но я отказалась.

– На концерт?

– Как бы тебе объяснить, мам? В общем, один местный депутат то и дело устраивает концерты своего сына-флейтиста… Людей калачом на них не заманишь… А крысы – так те и вовсе бегут.

– Ничего не понимаю: какие крысы?

– Самые обыкновенные… Рассказывают, что после каждого концерта они бесследно исчезают. И в областной филармонии так было, и в Доме офицеров…

Клубок времени размотался, и конец нитки уже давно выскользнул у Фонарёва из рук. Но мужчина продолжал разыскивать пропавших детей. Сейчас он подходил к молодёжному театру, скрытому сеющейся мглой.

Фонарёва обстигала тишина. Ему стало не по себе от этой тишины, от этой безмолвной затаённости. Однако он не отступил, не повернул назад, а, перешагивая через две лестничные ступеньки, устремился наверх, к театру. Как ни странно, но тяжёлая дубовая дверь отворилась легко. Мужчина вошёл внутрь и замер, прислушиваясь. Голос флейты он не спутал бы ни с каким другим голосом. Немного нервным.

Пока пробирался за кулисы, успел досчитать до сорока восьми.

Партер, бельэтаж, балкон и ложа были заполнены детьми. Головки их светлели и темнели повсюду. В первом ряду, возле самой сцены, Фонарёв заметил профессорские очки сына.

«Вот он, Лёшка, здесь… Ты услышал мою молитву, Господи…»

Какая-то девочка помахала рукой.

Мужчина пригляделся и, узнав всегдашнюю застиранную жёлтую кофту Даши Ролик, ответил на приветствие.

Вдруг всё его внимание приковалось к сцене. Яркий свет театральных юпитеров сходился на фигурке мальчика в пёстром плаще. И мальчик этот играл на чёрной блестящей флейте.

Звучащая музыка завораживала детей, но в душе Фонарёва она рождала лишь тревожные толчки…

– Просыпайся, Фонарёв, к тебе пришли! – поддала два несильных тычка медсестра.

– Спасибо, давайте мы сами его потихонечку разбудим! – послышался голос матери.

Митя открыл серые нестеснительные глаза.

– Мама! Маруся!

– Лежи, не вставай! – придержала его за плечи жена.

– Лежи, сынок, а мы рядышком присядем…

– Когда ты приехала?

– Сегодня.

– А вы без Лёшки?

– Мы побоялись, что представительную делегацию к тебе не пустят.

– Пустили бы, куда б они делись…

– Ну ничего, завтра все вместе придём, – погладила Митину руку мать.

– Наверное, вечерами в «Монополию» режетесь?

– Нет, Мить, не режемся. Алёша о «Монополии» и слышать не хочет. Теперь мы только шахматные фигуры двигаем и даже сицилианскую защиту разучили…

Митя закашлялся, и Маруся замолчала.

– А знаете, – Фонарёв посмотрел на мать и жену, – почему Лёшка от «Монополии» отказался? Да потому что видит её на каждом шагу… В жизни, в телевизоре, везде… Ему защита от всего этого дерьма нужна… Пусть и сицилианская…

Вечер за окном разрезали автомобильные гудки.