Подобие совести. Вина, долг и этические заблуждения - Георгий Игоревич Чернавин

Шагин Д. В. Митьковские тексты, СПб: Невский курьер, 1999.

Шагинян М. Наша совесть // Новое время, № 52, 1949, 27–29.

Шиллер Ф. Собрание сочинений в 7 томах, Т. I: Стихотворения. Драмы в прозе, М.: Государственное издательство художественной литературы, 1955.

Шкловский В. Б. Искусство как прием // Поэтика. Сборники по теории поэтического языка, № 2, Петроград: 18-я Государственная типография, 1919, 3-14.

Разговор с совестью // Шкловский В. Б. Поденщина, Л.: Издательство писателей в Ленинграде, 1930, 227–229.

Слова освобождают душу от тесноты. Рассказ об ОПОЯЗе // Шкловский В. Б. О теории прозы, М.: Советский писатель, 1983, 68–98.

Шостакович Д. Д. Антиформалистический раёк // Наше наследие, 1993, № 28, 93-100.

Ямпольская А. В. Эмманюэль Левинас. Философия и биография, К.: Дух i лiтера, 2011.

Феноменологическая редукция как прием // Вопросы философии, № 2, 2017, 195–205.

Возражения на «Мнение тролля» // Чернавин Г. И. Философия тролля: феномен платных ботов, М.: РИПОЛ Классик, 2021, 288–291.

Ясперс К. Вопрос о виновности. О политической ответственности Германии [пер с нем. С. К. Апта], М.: Прогресс, 1999.

Примечания

1

Фраза целиком: «Теория, которая сбивает человека с толку настолько, что он больше не понимает голос совести (и теряет интерес к тому, чтобы проводить в жизнь высшие ценности и тем самым исполнять свое предназначение) – это печальная теория. (Eine Theorie, die den Menschen so verwirrt, daß er die Stimme des Gewissens nicht mehr versteht und das Interesse daran verliert, all die hohen Werte zu verwirklichen, die zu verwirklichen er berufen ist, ist eine traurige Theorie)».

2

Вопреки этому изначальному намерению я все же ввожу несколько подвидов индекса совестьѰ: совестьrecta, совестьerronea, совестьdubia, совестьopiniosa, совестьscrupulosa, совестьoverlain и совесть?. См. главы «От двух до пятнадцати» и «Одна совесть, одна вина, один долг».

3

Предварительная версия этой главы была представлена в форме доклада «Подобие совести у Сорокина и Толстого» 2 декабря 2021 в пространстве «Нигде Кроме».

4

О различении феноменологического и символического, которое разрабатывал Марк Ришир, см. ниже в главах «Тавтология питается верой», «Символическое учреждение совести», «Феноменологическое и символическое».

5

Молодой князь в финале переживет этический катарсис и, вероятно, в нем проснется «подлинная совесть» (а точнее: то, что считается ею в системе координат толстого-4).

6

«…bonum est faciendum et prosequendum, et malum vitandum». Пассаж приводится в переводе Константина Бандуровского, который можно найти в прекрасной статье «Conscientia и synderesis в философии Фомы Аквинского» (Бандуровский 2014, 76).

7

Такое знакомство с персонажем заставляет вспомнить первые характеристики Пьера Безухова как «толстого молодого человека […] c умным и вместе робким, наблюдательным и естественным взглядом» (Толстой [1868] 1937, 11).

8

Это, вероятно, контаминация двух сцен из рассказа «После бала»: наказания татарина шпицрутенами и улыбки Вареньки Б., дочери полковника (Толстой [1903] 1952, 123, 125).

9

Можно было бы считать, что расчеловечивание «давил» – гротескное преувеличение, но у этого сорокинского мотива были и внелитературные прототипы. По свидетельству Евгении Гинзбург, в 1940 году между директором совхоза «Эльген» Калдымовым (выпускником философского факультета) и зоотехником Орловым состоялся следующий диалог:

«– А это помещение почему у вас пустует? – спрашивает Калдымов.

– Здесь стояли быки, – отвечает Орлов, – но мы их вывели сейчас отсюда. Крыша течет, углы промерзли, да и балки прогнили, небезопасно оставлять скот. Будем капитально ремонтировать.

– Не стоит на такую рухлядь гробить средства. Лучше пустите под барак для женщин…

– Что вы, товарищ директор! Ведь даже быки не выдержали, хворать здесь стали.

– Так то – быки! Быками, конечно, рисковать не будем» (Гинзбург 2021, 451).

Даже «падёж» (степень дегуманизации, предполагающая, что подвергшийся расчеловечиванию не может даже умереть, а может только околеть) – центральная метафора одноименной повести Сорокина – как образ как будто заимствован из «Крутого маршрута». Это наводит на мысль о том, что «искра совести» подверглась порче не только в мире рассказа «толстой-4», но и в нашем так называемом реальном мире.

10

«Ich erfahre eine Welt einstimmig. Dann erfolge ein Bruch. Nennen wir das: „Ich verfalle in einen Traum“. Eine andere Welt sei da, wieder einstimmig erfahren. Dann ein neuer Bruch, nennen wir das: „Aufwachen“. Ich habe wieder die erste Welt. Nämlich, ich erinnere mich ihrer wieder, all meines früheren Lebens, in dem ich sie erfuhr, und zugleich erfahre ich sie jetzt wahrnehmend als dieselbe, ich lebe wieder in ihr. Nehmen wir an, jene „Traum“-Erfahrung der zweiten Welt erfolge so, dass ich während dieser Erfahrung mich doch der ersten Welt und meines Lebens, in dem ich sie erfuhr, und meines Lebens als Menschen in ihr entsinne. Das Spiel möge sich abwechseln. | Hier sind aber die näheren Möglichkeiten zu überlegen. | Ich spreche von einer ‹Welt› und einer anderen Welt. Was soll diese Anderheit besagen? Natürlich, beide sind als Welten von demselben kategorialen Typus. Die mir jetzt gegebene kann ich umfingieren und so in eine andere wandeln, und so, dass sie in der Tat eine mögliche, in sich einstimmige wäre: Ich kann sie in der Konsequenz der Einstimmigkeit fortfingieren. In solchem Umfingieren in immer neue mögliche Systeme der Einstimmigkeit, erhalte ich immer wieder Welten. Und was dabei ‹als› das notwendige Residuum verbleibt, wenn ich bei ganz beliebigen Übergängen in andere Möglichkeiten ein identisches Wesen soll behalten können, das ist das notwendig Gemeinsame, das Wesen einer Welt überhaupt. Nun gut. Ich habe also meine Welt in Erfahrung, und sie ist, nämlich sie ist die Einheit meiner Erfahrungseinstimmigkeit und sich bestimmend durch ‹die› bisher einstimmig erfahrenen gegenständlichen Bestimmungen mit einem offenen Horizont von weiteren, die neue Erfahrung kennen lehren würde, präsumierten Bestimmungen, die ihre Unbestimmtheit, aber doch ihr vernünftiges Recht haben. | Nun habe ich eine „neue Welt“. Das kann sagen: eine völlig neue, mit völlig neuen Dingen, mit völlig neuen umweltlichen Menschen etc. In der ersten Welt hatte ich meinen Leib als Organ, als Wahrnehmungsorgan, als Willensorgan. In der neuen müsste ich einen neuen Leib haben. Es scheint zunächst, dass das sehr wohl angeht und dass