Традиции & Авангард. № 4 (7) 2020 - Литературно-художественный журнал

отвращения. Так она понимает, что настало время тяжёлого, сладкого, а ароматы свежести и юности для неё теперь в прошлом. Во снах она видит необретённого суженого, и это единственное время суток, когда женщина ощущает себя совершенно счастливой: «Лучше уж дома, в убежище, где в старом зеркале она видит себя настолько смутно, что забывает, на что она похожа на самом деле. Тем более что каждую ночь она и так уходит в странствие, отплывает в золотые поля, в места счастья, где ждёт её Он». Лариса Павловна и не мыслит счастья в одиночестве. Рассуждая о том, что в отпуске будет смотреть на счастливые парочки и «чувствовать себя старой дурой», она выводит формулу: «Радость – это то, что можно разделить с кем-то, иначе это никакая не радость, а тоска и давняя обида». То есть главная героиня ощущает себя эмоционально не самодостаточной без мужчины, но острую для себя проблему никак решать не намерена. Вместо реальности у Ларисы Павловны – сны, вместо обдуманных мер по самореанимации – горькие слёзы.

Произведение Сергея Носова «Две таблички на газоне» знакомит нас с добропорядочной пенсионеркой. На протяжении всего рассказа писатель подталкивает читателя к выводу, что вся её общественная вовлечённость имеет одну лишь причину: она – старая дева. Именно поэтому Тамару Михайловну так волнует отсутствие на газоне перед домом таблички «Выгул собак запрещён», так на волю выходит её нереализованный потенциал. С работы выгнали, мужем к почтенным годам не обзавелась, есть только племянница, которой тётка не стесняется звонить в любое время, оправдывая себя тем, что «Маша поздно ложится». Ах да, и по классике: ещё имеется кот, с ним Тамара Михайловна делится сокровенным непрерывно. Накопленный в одиночестве заряд оборачивается агрессией и злобой, Тамара Михайловна огревает человека молотком и разбивает ему лобовое стекло. В произведении Мирослава Бакулина «Фискальный документ» описывается похожий случай: женщины, обозлённые бытом и доведённые до неврозов изменами мужей, дерутся у прилавка из-за селёдки.

Страдают от одиночества или его предчувствия «русские женщины» Татьяны Алфёровой, Майи Кучерской, Анны Матвеевой, Андрея Рубанова. Несостоятельность в личной жизни накладывает отпечаток на весь мир, извечная бабья несчастливость заполняет собою всё. Поэтому якобы дерутся из-за селёдки, бьют лобовые, платят выкуп мошенникам несуществующего сына и даже меняют пол (это у Владимира Богомякова). Героини «Русских женщин» вереницей проходят перед читателем с наполненными продуктовыми пакетами, кормят кошек, смотрят телешоу, плачут в подушку, от одиночества достают звонками дальних родственников или тихо боятся, что их бросят мужчины.

Алексей Слаповский в «Рассказ о рассказе, которого нет» пишет о будущей книге: «И наверняка половина рассказов будет о том, как русская женщина преодолевает тяжёлую русскую долю, и в этом её высшее русское предназначение! Типа я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик! А вторая половина – о бабьей самоотверженной любви к неблагодарным мужикам и детям!». Ну да, так вполне могло бы быть. О женской силе и отчаянной жертвенности написано немало, и казалось, будет написано ещё, и здесь в том числе. Но претензия на такую интерпретацию образа встречается обидных три раза: в рассказах Валерия Попова «Есть женщины в русских селеньях», Ильи Бояшова «Девятнадцать убитых немцев» и Романа Сенчина «Валя». А кроме – либо о женских персонажах-пустоцветах, унывающих и унылых, либо… об отбросах общества.

Наркоманки, алкоголички, психически больные – вот где простор для воображения! С оттягом и смакованием повествует о жизни героиновой наркоманки Петрухи Мария Панкевич. Да, Петруха не лишена жертвенности, дегенеративной, правда: «Самым веским доказательством любви к Ромке она считала зимнюю поездку к нему на длительное свидание в Карелию. Ехала она туда впервые, насколько тщательно обыскивают родственников, не знала, поэтому наркотики брать с собой побоялась. На дорожку Петруха врезалась так, что Анфиса заносила её в вагон поезда. Но кумары были неизбежны, и на второй день свидания у неё потекли сопли и слёзы. „А приходилось трахаться, девчонки…“ На обратном пути было не уснуть, знобило. Петруха пила водку и молилась, чтобы поезд ехал быстрее». У Петрухи двое детей, у обоих отцы – наркоманы. В рассказе мы застаём её на том моменте, когда она убила своего соседа и «отъехала» на зону, где быстро установила свои порядки. Так, от очередной отсидки до передозировки Петруха и гуляет по незамысловатому сюжету.

У Александра Мелихова в рассказе «Про маленького Капика» всё не менее живописно: «В первый раз её отымели в ментовке при метро и выпустили под утро, ещё метро не работало, в ледяном подъезде отмывалась полупрозрачным твёрдым снежком с вдавившимися отпечатками пальцев, а в последний раз дружок, с которым начиналось так суперски, продал её барыге за пару чеков. Она тут же вмазалась, и вышел передоз, но барыга своё таки получил (у дружка от Герасима давно не стоял) – она пришла в себя в подвале, долго смотрела на бетонный потолок и не понимала, где она. А потом почувствовала, что стягивает внутреннюю сторону бедра, посмотрела – трусов на ней не было, а стягивало чем-то вроде засохшего молочного киселя. И подумала только одно: хорошо, подвал тёплый». Потом, правда, предпринята попытка вывернуть сюжет на преображение в любви к наркологу, но и он оказывается премерзким человеком, который за спиной костерит своих подопечных. Поэтому в спасительную силу беззаветной любви здесь поверить сложно.

А вот настоящая звезда сборника – это Наталья Романова и её рассказ «14 часов 88 минут», название которого, видимо, отсылает к кодовому лозунгу нацистов – 14/88. Автор рассказывает нам о художнице с Арбата, которая периодически приводит к себе жить «хачиков», как сказано в тексте. Об истории поздней идиллической любви своей героини с Аблезом Романова пишет с «тонким» интеллигентским юмором. Ах, посмотрите, какое быдло, обращает наше пресыщенное внимание писательница: «В филармонии и оперном театре, в Малом театре оперы и балета Аблез при первых же звуках оркестра немедленно засыпал, следом засыпала и Валентина. Так они и дрыхли на пару весь концерт до, можно сказать, заключительных аккордов, время от времени всхрапывая, особенно громко – Валентина: протяжно и с присвистом, и, если храп попадал в драматическую паузу между аккордами, в сторону пары раздавалось возмущённое шиканье культурных завсегдатаев и истинных ценителей классической музыки». Любовь пройдёт, завянут помидоры, Аблез совокупит осла, Валентина его за это убьёт и похоронит в одном гробу с только что почившей матерью, которую предварительно расчленит. Кого этот текст должен оскорбить больше? Русскую женщину, которую в этом тексте втоптали в грязь и полили сверху, или всех лиц кавказской национальности разом, ведь герой знает по-русски только пару матерных слов?

В книге о русской женщине есть