Одинокий мальчишка. Автобиография гитариста Sex Pistols - Стив Джонс

казалось мне логичным и разумным. Даже к тому времени, как я работал над первой сольной пластинкой, будучи уже патлатым, в 1986–1987 годах, всем по-прежнему было плевать. Лишь начиная с конца восьмидесятых, когда Megadeth, Mötley Crüe и Guns N’ Roses записали свои версии песен Pistols, панк стал возвращаться и привлекать внимание. По прошествии многих лет я думаю, что тот непримечательный период, возможно, сыграл мне на руку, поскольку это означало, что я должен все переосмыслить и начать новую жизнь, а не наживаться на былых заслугах.

Как только мне надоело жить с Найджелом в Долине, я перебрался к Майклу Де Барру, его жене Памеле и сыну Нику. В итоге я прожил у них пару лет. Я платил за аренду и не употреблял героин, но вместо этого жестко бухал, нюхал кокс и жарил девчонок. Кто не хотел такого жильца?

Один из их домов находился прямо рядом с большим сборищем панков на бульваре Санта-Моники. Было забавно – я ходил к ним ночью пешком, пока они зависали на улице со своими «ирокезами», и никто не знал, кто я такой. И уходил я незаметно. Пришлось также незаметно свалить из дома Барров после того, как я снова взялся за героин и стащил у Памелы альбомы Beatles и кожаную куртку Майкла, чтобы было на что жить. Мне по-прежнему совестно. Годы спустя я возместил им ущерб, и, думаю, они меня простили, но не сразу; долгие годы они меня и знать не хотели, и я их не виню.

Я наебывал не только других. Я и себя загонял в могилу. Однажды передознулся в суши-ресторане на углу бульваров Ла Сьенега и Санта-Моники. У меня там была назначена встреча, и барыга опаздывал – как говорит Лу Рид, они всегда опаздывают, – поэтому я глушил саке. И к тому времени, как он наконец явился, я был в говно. Пошел в туалет, чтобы ширнуться, и тут же отключился. Потом помню, как меня накачивают каким-то адреналином и медики херачат электрошоком, чтобы вернуть к жизни.

Я сел на стульчак в сортире, чтобы ширнуться, и когда героин попал в кровоток, я съехал вниз, и только ноги торчали из-под двери. К счастью, какой-то чувак вошел, чтобы поссать, и увидел, как торчат мои ласты. Если бы не мои две торчащие палки, сейчас бы меня тут не было. Представь заголовок: «Музыкант Sex Pistols найден мертвым в туалете суши-бара» – да я бы был как Элвис с Западного побережья. Это единственный раз, когда я помню, что передознулся – и думаю, что такое даже я бы запомнил, – но было несколько ситуаций, когда я оказывался весьма близок к тому, чтобы повторить. Немного, но было. Самое ужасное, что после случая в суши-баре, как только я вышел из больницы, не мог дождаться поскорее накачаться снова.

«Я жду человека» – одна из лучших песен, которые были написаны об этом состоянии. Я всегда котировал группу The Velvet Underground, и есть несколько сольных пластинок Лу, которые мне очень нравятся: Berlin (1973), Coney Island Baby (1975), Rock n Roll Animal (1974) – в них нет проходных песен. Лу Рид – потрясающий композитор и автор песен, но живьем он пел отвратительно, особенно в последние годы. Поразительно, насколько цепляют эти треки, потому что он едва мог спеть ноту. Я думаю, он был не хуже тех, кто его окружал. Причина, по которой альбом Transformer (1972) получился таким классным, в том, что в пластинке также поучаствовали Боуи и Мик Ронсон. Если бы Лу все делал сам, возможно, вышла бы куча дерьма.

Как бы там ни было, Лу Риду лучше меня было известно, что нельзя заставить человека завязать, пока он, сука, не будет готов. К тому времени, как в 1985 году я без особого энтузиазма предпринял первую серьезную попытку, у меня были жуткие проблемы с наркотиками. Какой-то добрый человек определил меня в центр реабилитации в Тарзане. Ну, это не столько клиника, сколько наркодиспансер. 50 баксов за две недели, и за эти деньги предлагают просторную палату с несколькими упругими кроватями, а лечат метадоном.

Вместе со мной там были несколько бандюганов. Если говорить про реабилитацию, клиника была так себе, но я не хотел просто взять и резко завязать, поэтому она оказалась наиболее подходящим вариантом на тот момент. Дешево-сердито. Гораздо лучше ощущаешь себя там, где все знают, почему там находятся, нежели в каком-нибудь шикарном месте, где все сделано для того, чтобы состричь с тебя как можно больше бабла. Я был в стесненных обстоятельствах, но беднякам, как говорится, выбирать не приходится. Я был более-менее бездомным, потому что обворовывал всех, кого знал, и они не хотели больше иметь со мной ничего общего.

Добрым самаритянином, не прошедшим мимо, оказалась женщина по имени Линда, с которой я торчал. Мы с ней нюхали кокс, катались по Лос-Анджелесу и творили всякую дичь, но на той стадии она была в завязке, и я столкнулся с ней, когда она выходила после собрания по программе «Двенадцать шагов»[136], где раньше располагался гитарный центр. Я к тому времени находился в отчаянном состоянии – просто ходил и искал, чего бы спиздить. Линда увидела, как мне хреново, и сказала, что я могу покемарить у нее на кушетке, если подпишусь на этот курс.

Лишь через пять или шесть лет я наконец пойму, как это работает. (И работа над собой продолжается даже спустя двадцать пять лет.) Мне понравилось ходить на собрания, и я даже поднимал руку, желая кое-что сказать. Признался, что мне нужно где-то жить, и один парень согласился поселить меня. Безусловно, у него были свои мотивы – он выглядел как ботаник и, может быть, решил, что, будет выглядеть крутым, если у него на диване будет спать музыкант Sex Pistols. В каждом доме такой должен быть; мог бы с меня вообще денег не брать.

Но меня все устроило, и я был ему благодарен. Я стал вести себя немного скромнее, и было приятно, что больше не нужно заниматься всяким дерьмом, чтобы достать наркоту. Я был не прочь подремать на диване этого парнишки. Чувствовал себя в безопасности и в итоге прожил у него около года.

Его квартира находилась в Голливуде, за Третьей улицей и Гарднер-стрит, и там еще был парк, куда я ходил бегать. Приятно было на некоторое время исчезнуть из виду, потому что в музыкальной индустрии мне особо похвастаться было нечем. Не сказать что было много работы: люди специально переходили дорогу, чтобы избежать встречи со мной (я их не виню – на их месте я бы делал то же самое). Нужно было найти другой способ как-то достать бабки, при этом избежав неприятностей с законом.

Поэтому я стал сдавать плазму – по 50 баксов за колбу. Посещал пару собраний в день, жарил телок, которых там встречал, потом садился на автобус до Долины и ехал сдавать кровь. В крови, наверное, какого дерьма только не было, но я даже не знаю, проверяли они ее на заражение или нет. Новые иглы они точно не использовали – просто мыли их под краном, и все, но мне было похуй. Это же 50 баксов (я мог за эти деньги переночевать на диване у того парнишки), и я больше не воровал, а это самое главное. Ладно, я не полностью завязал с воровством – будучи трезвым, по-прежнему немного подворовывал. Для меня это было настолько естественным, что прекратить удалось не сразу.

Потребовалось еще больше времени, чтобы собрать кусочки этой головоломки