И море, и Гомер – всё движется любовью… - Евгений Михайлович Голубовский

Не помню уже кто, возможно, «Мемориал», создал комиссию по изучению наследия Жаботинского в Одессе. Туда вошел профессор Марк Соколянский, сотрудницы литмузея Анна Мисюк и Елена Каракина, и я. Собирались почему-то заговорщицки в Доме актера. Уже тогда нам было понятно, что литературное наследие, связанное с Одессой, огромно. Это и пьесы, что шли в театрах, и фельетоны под постоянной рубрикой – «вскользь», и стихи, и переводы…

Всемирный клуб одесситов начал свою издательскую работу. Я бросился к Добролюбским в поиске романа «Пятеро». Не смогли найти. И тут на помощь пришел поэт, журналист Виталий Амурский, собиратель книг русской эмиграции, многие годы живущий в Париже. В букинистических магазинах он нашёл мне этот роман. с иллюстрациями одесского художника МАДа. Дальше всё складывалось удачно. Меценатом издания стал предприниматель, влюблённый в историю нашего города Геннадий Мартов. Я написал предисловие, это была первая моя статья о Жаботинском, ряд статей подготовили Александр Розенбойм, Елена Каракина, Ольга Канунникова, Елена Свенцицкая. Коллажи выполнила художник Юлия Петрусявичуте.

И летом 2000 года издательство «Друк» выпустило этот роман.

Через год журнал «Новая Юность» в 2 номерах.

Еще через два года «Независимая газета» повторила наше издание в Москве.

Можно сказать, возвращение Жаботинского состоялось.

«Может быть, вправду, смешной был город, может быть, оттого смешной, что сам так охотно смеялся…»

Мог бы цитировать и цитировать… Но эту книгу нужно прочесть – от начала и до последней строки. В ней много боли. И о распаде семьи, и о распаде города. Но роман светлый, дающий надежду.

Есть много замечательных книг об Одессе. Эта из лучших.

Недавно в Москве вышел очередной роман Эдуарда Тополя, но первый из нового замысла – о лидерах сионизма. Этот роман «Юность Жаботинского» написан на одесском материале, автор специально прилетал в Одессу, читал в публичке газеты с фельетонами Жаботинского, гулял по городу маршрутами Корнея Чуковского, Бориса Житкова, Лазаря Кармена, Владимира Жаботинского.

Увлекательный роман. Я писал уже про него. Простой, но одновременно безупречный романный ход – Тополь помещает Жаботинского в его собственный роман, это уже не безымянный лирический герой влюблён в Марусю, а сам Жаботинский. Такой приём дает возможность пользоваться фрагментами романа, наращивая на них и фельетоны из газет, и будни Одессы.

Открытием роман не станет. Но ещё ближе вам станет его герой.

Сегодня в нашем городе можно пройти по улице Жаботинского, постоять у мемориальной доски, но лучше почитать его книги. К счастью, они есть в библиотеках.

Сын Жаботинского был депутатом израильского кнессета первого созыва. Его внук, военный летчик, приезжал в Одессу.

Мне кажется, что в Израиле нет города без улицы Жаботинского. Так что когда услышите, что государство Израиль родилось в Одессе, помните, это не одесское преувеличение.

Мы даже знаем адрес – улица Базарная, дом Харлампа.

Не сохранившийся дом. Как многое в нашей сегодняшней Одессе.

Письмо Бунина

С нетерпением ждал 22 октября.

Именно на этот день наметил сегодняшнюю публикацию.

Мне сделали фантастический подарок. Реальный.

Хоть виртуально, но начинаю им делиться.

Почему 22 октября?

Это день рождения Ивана Алексеевича Бунина.

Великий русский писатель, лауреат Нобелевской премии, да и для нас, одесситов, человек совсем не чужой. Здесь написаны «Сны Чанга», здесь написаны «Окаянные дни».

Так вот подарок, который я получил, это рукописная тетрадка стихов, которую специально, как дар, подготовил поэт Георгий Иванов для молодого тогда поэта Кирилла Померанцева. Почти каллиграфическим почерком новые стихи, написанные в годы второй мировой…

В эту тетрадку вложено письмо Георгия Иванова – Кириллу Померанцеву.

И ещё одно письмо.

Посмотрел на подпись – Иван Бунин. Адресовано Георгию Иванову. Прочитав, понял, почему Иванов и его передал Померанцеву.

Думаю, что может быть, факсимильно нужно издать книжечку стихов, письма, рисунок, но пока – начну с письма Ивана Бунина.

В парижской литературной эмигрантской среде за Буниным прочно укрепилась слава первого прозаика эмиграции, а за Георгием Ивановым первого поэта эмиграции.

Общались ли они? Безусловно.

Дружили ли?

До революции, как видно, Иванов о Бунине знал, академик, собрание сочинений…

Бунин о Георгии Иванове слыхом не слыхивал. Иронически относился к модернистам, с Блоком спорил, а акмеистов, футуристов не воспринимал и не читал.

Познакомились в эмиграции, в 1926 году на юбилее Бориса Зайцева. Бунин поддерживал, как мог, прозаиков реалистического направления – Куприна, Ивана Шмелёва, но дружил, как дружат в России, с Борисом Зайцевым.

С поэтами «парижской ноты» отношения у Ивана Алексеевича не сложились. И на этом фоне уважительные встречи с Георгием Владимировичем Ивановым и его женой Ириной Одо-евцевой можно считать почти дружескими…

Побывали друг у друга в гостях.

Бунин купил сборник стихов Иванова «Розы», оставил на полях много сердитых помет. Но в печати про это не обмолвился ни словом. Это тридцатые годы

В 1942 Бунин читает коллективный сборник стихов. И делает запись в дневнике:

«Читал вчера и нынче стихи Г. Иванова и Гиппиус. Иванов всё-таки поэт настоящий (в зачатке). Гиппиус ужасна. Мошенница.»

И Георгий Иванов старается в публичной сфере не высказываться о стихах Бунина… Но всегда пишет о его прозе, которую любит, которой восхищается.

Послевоенные годы трудны и для Бунина, и для Иванова. Почти нищенство. Болезни.

Дружба с молодым литератором Кириллом Померанцевым помогала Иванову поддерживать связь с литературной богемой.

Ранние стихи Померанцева он жестко критиковал. Учил краткости, точности…

Впоследствии Кирилл Дмитриевич Померанцев напишет в книге воспоминаний «Сквозь смерть»:

«Моим учителем был замечательный поэт Георгий Иванов, который, по моему мнению, достиг абсолютной точности и адеквации формы и содержания».

Как видно, по просьбе Померанцева, Георгий Иванов послал на отзыв стихи молодого поэта Ивану Бунину.

А теперь письмо Ивана Алексеевича.

«24. Х1.47.

Мой восхитительный поэт, получил я уже давно письмо и стихи от Померанцева – и не ответил по двум причинам: по нездоровью и потому, что понятия не имею о его адресе: сделайте одолжение пошлите ему эту записочку, в коей очень благодарю его и за письмо, и за стихи, весьма многими строками меня поэтически тронувшие.

Заранее благодарю и надеюсь видеть Вас вскоре на вечере Н. А. Тэффи.

Ваш Ив. Бунин.»

Признаюсь, в формуле – «Мой восхитительный поэт», я почувствовал некую иронию. Но, возможно, я преувеличиваю. Во всяком случае, Иванов не просто сообщил Померанцеву отклик Бунина, но и подарил само письмо… Если бы оно обидело его, выбросил бы.

Держу в руках уже чуть пожелтевший листик бумаги. Признаюсь, рука дрожит. Эту страничку держал в руке Бунин, Иванов, Померанцев. Вот тут Бунин