Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова

чиновники следовали этой традиции, и нежелание англо-бургиньонских властей уважать работу Парламента выявило недальновидность и антифранцузский характер их политики. В этой связи отстаивание Парламентом своих интересов оказалось на деле защитой целостности и суверенитета королевской власти во Франции. Они защищали не конкретного короля, они защищали «короля, который не умирает никогда», т. е. идею королевской власти во Франции, интересы государства перед любыми частными и сепаратистскими интересами. И история доказала, что именно образ короля, а не только конкретный король, будь то Карл VI Безумный или Карл VII Победоносный, важен для страны и служит национальному объединению[284].

Это дает право расценивать функционирование Парламента в Париже под властью англо-бургиньонов, считающееся едва ли не пособничеством сепаратизму и оккупации, национальным предательством, как вклад парламентских чиновников в укрепление королевской власти Франции.

На этом фоне принесение Парламентом клятвы верности Генриху VI накануне вступления войск Карла VII (15 марта 1436 г.) выглядит тактической формальностью. Показательно в этой связи, что имена присягнувших на верность парламентских чиновников фигурируют и в составе делегации Парламента, отправленной 16 апреля 1436 г. к коннетаблю де Ришмону, вошедшему во главе войск Карла VII в Париж, «приветствовать его и показать ему, что они… сохранили Парламент, готовы оказать почести королю и служить ему… как его верные, законные и истинные подданные». Через два дня был прислан уважительный ответ с заверениями в его благодарности чиновникам за их заботы «о благе короля… и состоянии суда» (18 апреля 1436 г.).

Вклад Парижского Парламента в конечную победу Франции нашел убедительное и логическое завершение на открытии новой сессии Парламента в ноябре 1436 г., в который вошли 26 чиновников из Парламента в Пуатье и 19 чиновников Парламента в Париже[285].

§ 8. «Прагматический патриотизм»

Объем приведенного в III главе материала может создать у читателя ложное представление о решающей роли парламентских чиновников в главных политических событиях эпохи, поэтому в заключение стоит снова напомнить, что речь идет об аутсайдерах, о тех, кого меньше всего слушали в обществе и чье мнение мало кто принимал в расчет вне стен здания Дворца на острове Ситэ. И почти полное умолчание в историографии о парламентских чиновниках в политических конфликтах эпохи вполне объяснимо: позиция института была не громогласна, малозаметна. Но это не значит, что её важность от этого уменьшалась.

Воочию увидев последствия гражданской войны, испытав на себе все тяготы политических репрессий, французы к середине XV в. могли оценить, приносит ли благополучие и покой нарушение закона даже с самыми благими целями, как и предупреждал Парламент.

История аутсайдеров, каковыми были парламентские чиновники в период политического кризиса первой трети XV в., интересна именно тем, что как раз они оказались в числе победителей. Служить закону оказалось выгодно, поскольку в итоге он становится прибежищем для всех. Более того, выгоду извлекли все партии, которые пытались склонить на свою сторону Парламент: политическая борьба имеет свойство переменчивой фортуны, и в конечном счете всем оказалось выгодно, что кто-то сохранил видимость нейтралитета и к нему можно прибегнуть в случае поражения как к защите.

Оценивая в целом роль Парижского Парламента в политической жизни Франции первой трети XV в., следует отметить, что своеобразие позиции парламентских чиновников было обусловлено сделанным ими выбором в пользу интересов сильной королевской власти, защиты институтов государственного управления и преданностью государственной службе. Это помогло им не только избежать компрометирующего участия в борьбе бургиньонов и арманьяков, но и последовательно, с позиций гражданского гуманизма противостоять теории и практике тираноборчества и политических репрессий. Отстаивание интересов Парламента помогло его чиновникам противостоять политике «двойной монархии» в разделе королевства и отмене успехов централизации королевской власти, что обеспечило Парламенту почетное место в ряду защитников государственности во Франции.

20. Мирный пейзаж Франции (Национальная библиотека, Париж)

Уникальность опыта параллельного существования двух Парламентов, в Париже и Пуатъе, с одинаковыми проблемами (сокращением компетенции, задержками жалованья и неукомплектованностью состава) заключается в проявившемся именно в этих чрезвычайных, не повторившихся более никогда обстоятельствах, единстве парламентской среды[286]. Сходство ситуации породило и сходную политику, проводимую обоими Парламентами. Оба защищали галликанизм, неделимость территории, законы Франции. Разделенные политическими пристрастиями и обстоятельствами, они остались верными прежде всего интересам своего института власти. В протоколах Парижского Парламента за все эти 18 лет, когда он обезлюдевал, в том числе из-за переезда чиновников на службу в Парламент Пуатье, мы не найдем оскорбительных выпадов против этих чиновников[287]. А воссоединившийся Парламент стал ведущей силой национального примирения[288].

Наконец, политика Парижского Парламента в период «двойной монархии» дает интереснейший материал для размышлений о природе зарождавшегося в эпоху Столетней войны патриотизма[289]. Связанный с формированием национального государства, патриотизм зародился в конце XIV в. прежде всего в городах. Однако скоро он охватил все слои общества, воевавшего за «свою Францию». И тут начинаются различия. Что каждый вкладывал в это понятие? И что защищал? Патриотами традиционно называют горожан, сдававших свой город англичанам лишь после длительной осады, ужасающего голода и отсутствия надежды на помощь извне. Но известно также, что горожане защищали охотно и с энтузиазмом свой город, реже — округу, и уж совсем неохотно — отдаленные области, отказывались платить налоги на «Францию вообще». Партизанские отряды, состоящие из крестьян с рыцарями во главе и ведшие десятилетиями партизанскую войну, например в Нормандии, тоже были привязаны к своей округе и редко защищали другие области страны. Ясно, что патриотизм как защита родины требует раскрытия того, что каждый понимал под родиной: для одного — это стены родного города, самые прекрасные на свете, для другого — поля и замок, малая родина предков[290]. Для парламентских чиновников родина — понятие более широкое, связанное с «мистическим телом» государства: это их Дворец правосудия. Он символ их власти и значения в обществе, он олицетворение главной функции короля — суда для всех, он защищает их самих, придает их труду особое значение в жизни общества. Поэтому, защищая Парламент в весьма неблагоприятных обстоятельствах, при невнимании и неуважении властей, его чиновники тоже защищали родину, то лучшее, что, по их мнению, было в этом Французском королевстве, ради чего они потратили годы жизни на учебу, приобретение опыта, на восхождение по карьерной лестнице. Все вместе они отстояли этот оплот королевской власти во Франции — Дворец правосудия, и это завоевание пригодилось всем последующим поколениям французов.

Глава IV.

Самоидентификация Парижского Парламента

Складывание во Франции XIV–XV вв. централизованного государства в форме сословной монархии обусловило