Отречение. Роман надиктован Духом Эммануэля - Франсиско Кандидо Хавьер

плебса, всегда существуют великие задачи для реализации. Что можно сказать о сыне, который ищет тень монастыря, потому что его родители в постоянной склоке, потому что члены его семьи н6е находят гармонию в своём способе мышления? Где здесь отречение в подобных случаях? Добродетели, конечно же, не существует в том, чтобы убегать в поисках более удобных приютов, как и домашняя работа не перестаёт существовать, когда наступает вдовство без детей или сердце остаётся покинутым всеми. В подобных обстоятельствах, однако, я допускаю возможность великих страданий, то ли в тяжких испытаниях тех, кто закрывается в своих тягостных слезах, то ли в свидетельстве вселенской любви, усиливая её братской преданностью всем существам. Я полагаю, что домашнее окружение представляет собой нашу первичную мастерскую, согласно концепциям Божьим. Именно там находятся материалы и инструменты для служения нашему здоровью. Однако, если этой гавани у нас нет, это означает, возможно, что нас позвали в это религиозное призвание к важных работам коллективного порядка.

Девушка, удовлетворённая выражением точки зрения своего собеседника, не стала больше настаивать на продолжении темы, а Мадлен деликатно спросила:

— А скоро приедет отец Шарль?

— Не думаю, что он где-нибудь задержится, поскольку он уже несколько месяцев в Ирландии, уже отметил свою первую мессу, подчинившись, таким образом, желанию своих родителей. В любом случае, были предприняты все меры для его приезда сюда, в Авилу. Я предвижу его присутствие здесь, рядом со мной, не только потому, что я смогу помочь ему своим опытом, но и потому, что ещё не отказался от своего старого идеала поездки в Америку, и в этом предприятии я не могу обойтись без верных спутников.

Их беседа оставалась на уровне идеи великого путешествия, они обменялись смутными и общими словами о слухах, ходивших по Старой Кастильи, об условиях жизни в колонии.

Не прошло и месяца после разговора, как неожиданно прибыл отец Шарль Кленеген, чтобы помогать своему дяде в религиозных службах церкви Сен-Венсан.

Высокий, худой, с очень ясными глазами, с крайне симпатичными манерами доброты, которую они выдавали, новый отец впечатлял очарованием своего личного поведения. Казалось, ему не было и тридцати лет. Естественно, первый визит в компании ориентера его деятельности был нанесён в дом Мадлен Виламиль, которая встретила его с искренними проявлениями тёплых чувств. Будучи представленным Алкионе, племянник Дамиана не смог скрыть своего глубокого впечатления, которое она у него вызывала. Оба они казались взволнованными. Почувствовав себя в плену магнетизма его взгляда, девушка слегка побледнела.

— Алкиона? — переспросил отец Шарль с нежными нотками в голосе, выказывая улучшить своё кастильское произношение. — Где я мог встречать это имя? Мне смутно кажется, что уже слышал его.

— И тем не менее, оно далеко от общепринятого, — с удовольствием подчеркнул его дядя.

Их обмен приветствиями при первой встрече не превысил стадию обычных комментариев. Шарль Кленеген говорил о своих чувствах, которые он ощущал при контакте с ирландским алтарём, о своей радости от новой пропетой мессы. Они обменялись идеями о миссии священника, о служениях Церкви, об общих условиях жизни в Авиле. Взвешенностью своего просветлённого и любезного ума вновь прибывший священник с каждым разом всё больше впечатлял Алкиону. Молодой человек, приехавший с полным багажом теоретических концепций семинарии, время от времени брал на себя трудные темы в рамках теологии или истории; но дочь Мадлен отвечала ему с восхитительной точностью, простым языком, отражавшим е её глазах чистоту сердца. Она знала классические греческий и латинский языки и обогащала разговор замечательными комментариями, выдававшими каждую точку зрения в свете великой мудрости, полной понимания и любви. Слушая, как она говорит со всем смирением и почтительностью, молодой священник представлял, что слышит, как обожаемый всеми ребёнок задушевно говорит о Сократе и Цицероне, расставляя каждого философа на своё место, перед Иисусом, столь любимым Спасителем, который наполнял её душу возвышенными и страстными вдохновениями.

Оба они ощущали странные чувства. Было бы не слишком большим преувеличением сказать, что они невольно чувствовали, что были когда-то и где-то знакомы, хотя дочь Мадлен никогда не покидала Старую Кастилью.

Оставляя их в этот вечер, посетитель удалился в совершенном очаровании.

— Дядюшка, я очарован, — сказал он по возвращении домой, — юная Виламиль показалась мне Божественно вдохновенным ангельским существом.

При этом признании Дамиан ощутил некоторую гордость, и это привело его к мысли, что он мог бы попросить духовной помощи юной девушки в том, чтобы его ученик заявил о своих убеждениях в своей церковной жизни.

На следующий день после мессы Дамиан позвал Алкиону и стал доверительно говорить с нею.

— Я знаю, что твои молитвы и твоя преданная чистота являются истинным сокровищем в любви к Иисусу и далёк от мысли польстить твоему сердцу своими словами. Я говорю с тобой как духовный отец, который просит у тебя братской поддержки для другого ребёнка, поскольку таким я вижу его через свои духовные узы.

— Я знаю, что мне нужно, отец Дамиан, — со смирением ответила ему она, — но вы можете располагать моей ничтожной помощью, как вам заблагорассудится.

— Речь идёт о Шарле, дочь моя, ради которого я и прошу помощи твоих предложений. Я не чувствую, что он очень уверен в своих решениях, в пути, который он избрал, и опасаюсь, будущего духовного краха. Но осознавая благородное впечатление, которое оставляют в нём твои созидательные слова, я бы очень одобрил твоё руководством им во время наших небольших собраний, которое бы ободряло его колеблющийся разум на жертвенном пути христианского духовенства.

Она опустила глаза, полная смирения, ощущая некоторое смущение за оказанное ей доверие, и добавила:

— Я не уверена, что смогу найти в себе возможность помогать ему, но убеждена, что Иисус поддержит его своей неистощимой любовью.

Старый священник не был в состоянии взвесить эффект, который произвели эти слова на девушку, но заметил, что Алкиона возвращалась к себе в большом волнении.

Отныне визиты Шарля к вдове Давенпорт повторялись из вечера в вечер. Возобновились очаровательные семейные радости, множились ценные дружеские беседы.

Взаимное притяжение юной пары становилось всё сильнее. Молодой священник был убеждён, что нашёл в этом общении спасительный стимул своим нравственным силам, тогда как дочь Мадлен переживала в его присутствии укрепляющие эмоции. Оба они со всё большей лёгкостью понимали святые вещи каждый раз, когда затрагивали одну и ту же тему. Он не скрывал от неё своего удивления, видя, как его собеседница дополняла его философские тирады, переводя на простой язык самые глубокие мысли и идеи. Он начинал искренне думать, что Алкиона — это воплощение его человеческого идеала, живая и очевидная реальность его самых