Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко

должен быть распространен на все истинных христиан, которые с нетерпением ожидают его. Как никогда не уставал повторять Рутерфорд, Шотландия была невестой Христовой, и именно поэтому она была вовлечена в войну с Антихристом, имеющим вселенский масштаб, и эта борьба носила апокалиптический характер. Шотландия, по его мнению, должна была сыграть ведущую роль в истории последних дней мира.

В атмосфере, созданной такими ожиданиями и обостренной чувством приближающего конфликта с короной, Национальный ковенант стал точкой притяжения оппозиционных сил. Вскоре после подписания документа, его копии разошлись по всей Шотландии, и идея нашла своих многочисленных сторонников повсюду в Шотландии, за исключением северо-востока. Большая часть тех, кто поддержал ковенантскую идеологию в те дни, искренне верила, что они выступают против несправедливого и вероломного насаждения нового канона и служебника. Однако, как показали дальнейшие события, сами авторы ковенанта вкладывали в него не только идею незаконности новых правил богослужения. Судьба епископата интересовала авторов ковенанта не меньше, чем будущее новых служебных книг. «Акт дурной веры», документ, изданный в 1581 г. и обличавший папизм и церковную иерархию, стал составной частью нового ковенанта, который заимствовал из него целые фразы. Многие из тех, кто подписывал документ, не давали себе труда вникнуть в его суть, а скрытые цитаты, ведомые лишь его создателям, приводили к тому, что подписавшиеся под документом не обязательно могли быть согласны с его содержанием. Но как бы то ни было, используя риторику и пропагандистские способности, радикальные пресвитериане обеспечили себе массовую поддержку.

Однако сторонникам этой борьбы все еще не понятна была позиция священников – насколько далеко готовы пойти они для того, чтобы свергнуть власть епископата. На определенной стадии, в начале 1638 г., политически целесообразно было мобилизовать толпу на борьбу с новыми книгами для того, чтобы обеспечить массовую поддержку. Но сами ковенантеры понимали, что вопрос о судьбе епископов является не менее важным, хотя лежала эта проблема не в церковной, а в светской области. Среди мирян, и особенно в среде знати, проблема политического веса, которым обладали епископы, была тем вопросом, который дискутировался постоянно. Один из светских лидеров ковенанта, Джон Лесли, шестой граф Розес, начинает свое описание событий 1637–1638 гг. с атаки на епископов, которые своими верованиями попирают истинную религию и свободы подданных[256]. Розес вместе с двумя другими представителями знати, Джеймсом Элфинстоном лордом Балмерино и Джоном Кемпбеллом лордом Лаудауном вошли в состав небольшого комитета, который поддержал идею и текст Национального ковенанта, способствуя его распространению среди своего ближайшего окружения. Все трое состояли в давней оппозиции Чарльзу, все трое отвергали право епископов обладать церковной властью, и все стремились к тому, чтобы епископат был лишен права светской власти. Не сложно представить, что все они с симпатией отнеслись к идее Уаристона об уничтожении самого института епископата. Однако то же самое можно отнести к настроениям большего числа знати, которая, если даже не являлась активными идеологами протестантизма, разделяла все политические причины для вражды к правительству Чарльза в целом и по отношению к его епископам в частности.

Еще одним фактором распространения ковенантских идей была проблема отношений с Англией. Вопрос об унии был дилеммой, лежавшей в основе ковенанта, сторонники которого рассматривали ее как союз, должный утвердить шотландские интересы. Одна из возникших проблем состояла в понимании природы и сущности унии. Во-первых, в XVII в. это понятие обозначало не более, чем просто союз, совместное действие, дружбу. Во-вторых, историки рассматривают 1603 г. и последующую историю англо-шотландских отношений как путь к союзу 1707 г., и тогда весь XVII в. видится им как дорога от унии корон к унии парламентов. Сама идея о том, что были возможны другие варианты объединения, рассматривается очень редко.

Ковенантеры использовали слово «уния», делая акцент на союз и дружбу, вместе с тем, сам контекст использования этого термина и те цели, которые они пытались достичь посредством его использования, свидетельствуют о том, что шотландские протестанты вкладывали в него более широкий смысл. Представляется, что кальвинисты не видели особой разницы между «союзом» и «политической унией», одно должно было перетекать в другое, и эти слова использовались как взаимозаменяемые. Современное же понятие унии, отсылающее к государствам, которые создают или объединяются в единое государство или политический союз, обычно с центральными органами власти, не отражает всего того, что подразумевали ковенантеры, стремившиеся, скорее, к федеральной унии как форме правления, в которой два или более государства создают политический союз, при этом сохраняя большую или меньшую самостоятельность во внутриполитических делах.

Анализ ковенантских документов свидетельствует о том, что союз, в представлении инициаторов и сторонников Национального ковенанта, должен был отвечать следующим требованиям: сохранение унии крон; автономия каждой из частей единого королевства в большей части внутренних дел, и сохранение парламентов Англии и Шотландии; постоянные консультации и взаимодействие между двумя королевствами по вопросам, в которых есть взаимная заинтересованность, а также институционализация таких отношений посредством регулярных встреч комиссионеров от обоих парламентов или (идея, появившаяся после 1647 г.) посредством сильного представительства каждой нации в Тайном совете и суде противоположной стороны. Последнее рассматривалось сторонниками ковенанта как средство ограничения королевской власти, а позже и как то, что может ограничить власть английского парламента. Помимо этого уния, по мнению ковенантеров, была призвана установить совместный контроль над внешней политикой и торговлей, который сделал бы королевство единым политическим союзом. Наконец, объединение способствовало бы свободной торговле между Англией и Шотландией, а также унификации религиозного управления при сохранении каждым королевством своей церкви.

Такое понимание ковенанта, бесспорно, вносило новые элементы в унию корон, заключенную в 1603 г., которая должна была стать более тесной. Однако в одном ковенантреры, по крайней мере до 1647 г., считали необходимым ограничить уже существующий союз. Согласно унии 1603 г. вся исполнительная власть находилась в руках одного монарха, тогда как реформы, предлагаемые ими, должны были лимитировать полномочия короля частично за счет усиления внутренних политических институтов двух королевств, частично – посредством создания новых связей между этими внутренними институтами. Таким образом, ослабляя унию в одних аспектах, они рассчитывали усилить ее в других.

Проблема британской унии заключалась в сходствах и общих интересах, уже отчасти воплощенных в унии 1603 г., двух географически связанных государств, при этом различия на протяжении последних десятилетий все более и более стирались[257]. Вместе с тем, все еще оставалась серьезная разница в истории и традициях, в обычаях и образе жизни, в устройстве общества, праве и религии – все это препятствовало полному объединению. Какой тип унии, по мнению шотландских протестантов, наиболее бы отвечал взаимным интересам в этих условиях?

Уния корон была в значительной степени унией личной, результатом династических связей, по мнению некоторых,