Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко

средства на организацию визитов монарха в Шотландию[279]. Однако все остальные предложения, призванные сблизить Англию и Шотландию, натолкнулись на сопротивление. В частности не согласился король с тем, что войны, которые будут вести стороны, должны утверждаться обоими парламентами, или что обе стороны должны помогать друг другу в случае любого вторжения. Та же участь постигла и предложение о свободной торговле и общем развитии коммерции. Но, как бы то ни было, эти вопросы продолжали обсуждаться комиссионерами обеих сторон[280].

Возможно, что одна из причин отклонения этих идей заключалась в том, что времени на обсуждение вопросов практически не было, однако главное было в том, что английскому парламенту было не до выяснения судьбы англо-шотландкой унии. Для англичан этот вопрос представлял незначительный интерес, именно поэтому первая и главная попытка ковенантеров сделать унию более тесной, реализуемая в 1640–1641 гг., была обречена на провал. Английский парламент был заинтересован в дружеских отношениях с Шотландией, но никак не в пересмотре самой унии, и ковенанту ничего не оставалось, кроме как в ожидании следующих попыток довольствоваться назначением «хранителей мира» и комиссионеров для обсуждения взаимных вопросов[281]. Однако и назначение «хранителей мира» английский парламент провалил, показав слабую заинтересованность в дальнейших переговорах.

Последующие события показали, насколько необходима была новая уния для обеспечения безопасности Шотландии. Англия в 1642 г. оказалась охвачена гражданской войной, и всякие переговоры были окончательно остановлены. Одержи в этой войне победу монарх, позиция ковенанта была бы негарантированной, в то время, как победа парламента в гражданской войне сулила шотландскому ковенанту надежду на продолжение переговоров о дальнейшей унии, поэтому шотландцы предложили свою помощь в качестве посредников в переговорах между враждующими английскими сторонами. Парламент ответил согласием, в то время как король заявил, что не нуждается в содействии[282]. Однако шотландцы продолжали упорствовать, введенные в заблуждение английским парламентом, который, умело играя на шотландской заинтересованности в новой унии, в августе 1642 г. направил письмо Генеральной ассамблее шотландской церкви. В письме говорилось, что королевство уже «объединено множеством тесных связей и бондов, как духовных, так и гражданских», и что английский парламент выражает надежу на «несомненный результат прочной унии между двумя королевствами Англии и Шотландии, которую… мы реализуем с добрыми намерениями, всеми средствами, отстаивая и защищая ее»[283].

В конце августа 1642 г. по требованию представителей церкви шотландский Тайный совет объявил о первой встрече «хранителей мира»[284], состоявшейся 23 сентября. На собрании было решено, что орган берет на себя роль посредника в конфликте в Англии[285]. Английский парламент принял эти предложения, король, хотя и не дал прямого ответа, тоже был готов к помощи ковенанта. Заручившись такой поддержкой, обе стороны были готовы к тому, чтобы сформулировать свои предложения по вопросу об унификации церковного управления. В ноябре 1642 г. английский парламент впервые открыто попросил шотландцев о помощи, напоминая, что сами шотландцы стремятся к более «тесной унии» в религии и церковном управлении. Положительный ответ задерживался из-за того, что шотландцы продолжали считать себя связанными ролью посредника в переговорах, и только после того, как в апреле 1643 г. король снова дал понять, что не намерен допускать шотландцев к внутренней жизни Англии, шотландский ковенант вернулся к переговорам с англичанами[286].

Собрание сословий встретилось в Эдинбурге в июне для того, чтобы обсудить союз с английским парламентом, хотя он еще не был согласован с самими англичанами. Однако этому договору не суждено было состояться из-за того, что Палата лордов не послала комиссионеров для переговоров с Шотландией, а также из-за разногласий в самом английском парламенте в связи с продолжающейся гражданской войной. Однако от имени обеих английских палат в Эдинбург было отправлено приглашение присоединиться к работе Священной ассамблеи, которая собиралась в Вестминстере для разработки предполагаемой религиозной реформы и одновременно должна была решить вопрос об англо-шотландском военном альянсе[287]. Очевидно, что англичане увязывали вопрос о любых религиозных изменениях с шотландской военной помощью армии парламента, что не могло не осознаваться самими шотландцами.

В конце концов, Палата лордов согласилась отправить комиссионеров в Шотландию для переговоров о военном союзе. Послы были также наделены полномочиями обсуждать условия безопасности и защиты религии и свобод в обоих королевствах, что «будет способствовать унии и процветанию двух наций». Но, давая подробные инструкции членам делегации о том, какой военный союз более всего отвечает интересам англичан, парламентарии абсолютно не касались вопроса о широкой унии, которая в представлении английской стороны сводилась лишь к военному альянсу. Дополнительные средства на обеспечение союза были выделены только потому, что шотландцы считали это обязательным условием договора.

Растерянность англичан, не знавших, как вести себя в вопросе об унии, стала понятна сразу же по их прибытии в Эдинбург. Роберт Вайли так комментирует сложившуюся ситуацию: «Англичане выступали за гражданский союз, мы же отстаивали религиозный ковенант»[288], и его слова полностью отражают конфликт интересов – для шотландцев действительно важна была Священная лига и ковенант, и только после этого они готовы были вести переговоры о военной помощи. Однако приведенный комментарий оказывается не столь уж точным, если понимать религиозный компонент как единственное условие, интересовавшее шотландцев. Само название, Священная лига и ковенант, отражает тот факт, что для шотландцев религиозный союз был столь же важен, как и гражданская лига.

Священная лига и ковенант, документ, составленный и подписанный в 1643 г., провозглашал свои цели во имя бога, чести и процветания монарха, свободы, мира и безопасности двух королевств. Из шести статей документа лишь две первые непосредственно касались исключительно религии и декларировали необходимость религиозного сближения, церковного управления и церковной службы. Остальные четыре статьи концентрировались на конституционных вопросах и взаимодействии между королевствами, с особым акцентом в последних двух пунктах на идее о том, что уния никогда не будет разорвана[289].

Священная лига и ковенант воплощали взгляды и претензии шотландцев на объединение церквей Англии, Шотландии и Ирландии на общей почве церковного пресвитерианского правления. Теоретическое обоснование новых отношений между королем и парламентом было сформулировано Самуэлем Рутерфордом, чей «Законный король, или закон и принц», опубликованный в 1644 г., своей атакой на королевские прерогативы напоминал идеи об ограничении королевской власти, высказанные шестьдесят лет назад Джорджем Бьюкененом. С момента публикации памфлета Рутерфорд был признан духовным лидером ковенантеров.

Первая статья документа, принятого в 1643 г., отражала его панбританские цели и претендовала на признание шотландской пресвитерианской практики в качестве религиозного образца для реформации соседей, Англии и Ирландии: «сохранение реформированной религии в церкви Шотландии, в доктрине, культе, поведении и управлении, против наших общих врагов; реформирование религии королевств Англии