Книга слизи. Скользкий след в истории Земли - Сюзанна Ведлих

достаточно похоже: «Пластик подражает миру нейстона, – пишет в статье для The Atlantic Ребекка Хельм, исследовательница медуз из Америки. – Он плывет по поверхности и имеет похожую на резину консистенцию». Более того, и пластик, и нейстон дрейфуют и путешествуют по одним и тем же течениям, то есть сосуществуют. По словам Хельм, избавиться от девяноста процентов пластика доступными сегодня методами потенциально означает и разрушение девяноста процентов нейстона. Нельзя исключать и того, что плавающий мусор и экосистема поверхности моря уже неразрывно связаны. По меньшей мере граница почти размыта: галобатес, например, легко откладывает свои яйца как на плавающей древесине и других дрейфующих материалах, так и на пластиковой бутылке. Именно поэтому на одном предмете отходов однажды были найдены семьдесят тысяч яиц насекомого. Таким образом, галобатесы – это тот редкий случай, когда загрязнение вод пластиком на руку живущим на поверхности организмам, ведь отныне, благодаря дрейфующему мусору, они смогут еще быстрее находить место для размножения.

Рисунок 45. Оптик Иоганн Дидрих Мёллер в XIX веке создал изображения из филигранных структур диатомовых водорослей (диатомей) (1, 5). Натициды покрывают свои яйца желеобразной массой, которая, затвердевая, образует так называемые песочные воротники (2, 4). Водоросли, подобные одноклеточным диатомовым, производят огромное количество кислорода (3)

Контуры мира

…Кит рванулся вперед с такой бешеной силой, что три американских вельбота пронеслись мимо немца, резким толчком отшвырнув его в сторону, так что и сам Дерик, и его обескураженный гарпунер вылетели за борт…

<…> Ур-ра! Вот так чувствует себя матрос, когда катится черту в пекло – один нескончаемый рывок вниз под уклон! Ура! этот кит несет в преисподнюю вечные вести!

ГЕРМАН МЕЛВИЛЛ, «Моби Дик»

«Ты боишься смерти? – спрашивает Дейви Джонс моряка, трясущегося от страха. – Ты боишься этой темной бездны?» Бессердечный голливудский злодей из «Пиратов Карибского моря» с характерными щупальцами на голове мог бы быть младшим братом злого бога Ктулху из произведений Лавкрафта, если бы не его собственная, гораздо более долгая история. Дейви Джонс – это дьявол собственной персоной или лишь капитан корабля-призрака «Летучий голландец», обреченный вечно бороздить моря? Начало этого мифа покрыто завесой тайны, однако Дейви Джонса боялись веками. Причиной тому было то, что все утонувшие или иным образом погибшие в воде моряки считались его жертвами. Если говорить о нем как о литературной фигуре, то многие авторы, от Даниэля Дефо до Германа Мелвилла, называли его непобедимым. Например, моряки в романе Мелвилла «Моби Дик» трясутся от страха перед сырой могилой в царстве Дейви Джонса. В фильме Джонс также ставит несчастных моряков, близких к смерти или уже перешагнувших черту, перед обманчивым выбором: вместо того чтобы вечно бороздить морские просторы, они могут получить свободу, если сперва сто лет прослужат на его корабле.

Впрочем, сам капитан тоже уязвим, так как он вырезал собственное сердце из груди и положил его в искусно запертый сундук. В мифе у сундука Дейви Джонса еще более мрачное значение. Это метафора для царства капитана, для морского дна, сырой могилы погибших моряков и кладбища затонувших кораблей. Как пишет Рейчел Карсон, в другом варианте истории плывущие тела и обломки кораблей постепенно замедлялись и оставались на дне из-за более плотной морской воды на глубине. Иными словами, мертвые моряки и затонувшие корабли в виде призраков навечно оставались в воде. С точки зрения физики эта теория едва ли реалистична, однако нельзя отрицать, что из-за разного содержания соли и разной плотности воды жизненные пространства в океане отграничиваются друг от друга.

Эстуарий – это место впадения реки в море, чья соленая вода при приливе начинает стремиться против течения, полностью не смешиваясь с пресной водой. Более плотный слой океанической воды в результате сохраняется у дна, а слой пресной воды – ближе к поверхности. Эстуарии – это самостоятельные среды обитания, где проживают виды, которые зачастую могут выдерживать лишь определенное содержание соли в воде. Более того, во время отлива некоторые морские виды зарываются в отложения на дне, чтобы избежать надвигающейся пресной воды. Ихнолог Энтони Мартин объясняет, что это позволяет как им, так и менее чувствительным существам продвинуться дальше в водном пространстве. Как чувствуют себя организмы в этих открытых, но все же разделенных между собой сферах? Быть может, они периодически сталкиваются, смотря друг на друга широко открытыми глазами, равно как посетители музеев подводного мира удивленно смотрят на существ, передвигающихся по аквариумам.

Вернадский сделал для космоса то, что Дарвин сделал для времени. Дарвин показал, что вся жизнь произошла от далекого предка, а Вернадский доказал, что вся жизнь – это одна материя, которая населяет единое пространство, биосферу.

ЛИНН МАРГУЛИС, ДОРИАН САГАН, «Что есть жизнь?»

Эстуарии относятся к маргинальным, или периферическим, биотопам океана, которым Ю. П. Зайцев, исследователь нейстона, дал название «контуры», которое, правда, сегодня редко употребляется. Под ними понимаются края моря: его дно, поверхность и береговая линия, которые в ходе приливов и отливов постоянно омываются соленой водой. Согласно Зайцеву, представителей этой среды обитания, несмотря на все различия, можно объединить в группу контуробионтов – общую экологическую группу существ, живущих в морских пограничных пространствах. В качестве основы для своей теории Зайцев использовал труды русского ученого Владимира Вернадского (1863–1945), которого незаслуженно забыли на Западе, хотя он, как пишут Линн Маргулис и Дориан Саган, кардинально изменил представление о космическом пространстве.

Саймон Ингс в своей книге «Сталин и ученые. История триумфа и трагедии», посвященной науке в период правления Сталина, пишет о том, что происходивший из зажиточной семьи Вернадский с несколькими друзьями решил посвятить свою жизнь благу русского народа. Они поклялись произвести как можно больше, потребить при этом как можно меньше и всегда относиться к потребностям других как к своим собственным.

Их идеализм оправдался, когда в 1891 году засухи, наводнения и другие климатические потрясения заставили тридцать пять миллионов человек голодать. Тогда пострадали плодородные регионы с черноземом, в результате чего от ветра почвы поднялись и закружились таким вихрем, что, казалось, потемнело солнце. В то время как Вернадский, его друзья и другие представители аристократии пытались снабдить народ продовольствием и облегчить его страдания, правительство продавало оставшееся зерно в столь же нуждающуюся Восточную Европу.

В этом голоде, кризисе государственной власти и усилении роли гражданского общества британский историк Орландо Файджес видит решающий переломный момент. Пробуждение общественности относится к тем широкомасштабным социальным изменениям, которые легли в основу последующей революции. Столь же новаторским был вклад Вернадского в науку. Не будучи автором самого термина,