Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

— Беру! Я же пошлю за ними девочку.

Извините, если кого обидел.

23 мая 2006

История про разговоры (СXLIV)

— Почему все вокруг рекламируется через секс, а не через ум, честь и совесть, которые куда привлекательнее, не постигаю.

— У пятнадцатилетних денег мало. А то и вовсе нету. Поэтому всё — о сексе, который условно-бесплатный — только на нём и можно денег взять. А ум, честь и совесть — товар иной. Сам партвзносы платил.

— Вы на фото-то взгляните — какие 15-летние? Была я в этом фитнессе! Там одни толстопопые мужчины за 50 и дамы под 40. Для них ум, честь и совесть куда актуальнее. Не дети, чай. Между прочим, мало Вы взносов-то платили. Не хватило. А… А зачем вы туда ходили?

— Что до толстопопых, то зачем им ум? Скотского вопроса про совесть я и вовсе не задаю. А взносов платил достаточно — я ведь ещё оргработу вёл, партбюро — это вам не семечки лузгать.

— Что значит — зачем я туда ходила? Я исследовала. Зачем я сюда хожу, по-вашему? Про партбюро Вы мне не рассказывайте. Я столько снов на них перевидала, на народный съезд хватит.

— Сюда вы известно зачем ходите. За щипцами для плойки.

— Уели. Подкрались и сожрали. Я в процессе. Терпение, терпение!

— Да вы-то ладно. Девочку только жалко. Её-то за что? Впрочем, мир жесток. Пусть её запомнят красивой.

— Она еще жива! Она движется к Вам.

— Помните же классику: Березин-Березин, девочка в белом ищет твою улицу…Березин-Березин, девочка в белом ищет твой дом…". Так что еще сами не рады будете, когда доедет. А чего это — "Вы-то ладно"?! Вам тоже плевать на человека, лишенного сексуальной привлекательности?!

— Это вы-то человек, лишённый? Нечего притворяться! Уж я-то видел! Вы каждую ночь являетесь ко мне во снах — мне ли не знать!

— Вся в белом и с косой? Я слыхала, что писатели — народ изощренный и пресыщенный банальными удовольствиями литкружков, но утверждать, что я не лишена сексуальной привлекательности, это, знаете, слишком даже для писателя. Этого никакой солониной не загладить!

— Да ладно! Я же не рассказал подробностей! А солонина… Что? Между нами замороженная девочка.

За девочку не волнуйтесь, на ней теплые носочки, это раз, а во-2, я с ней созваниваюсь регулярно, мониторю! По дороге яблони обтряхает, печи от пирожков прочищает — сами знаете, скоро такие дела не делаются. Боюсь только, не найдет она дом с тарелкой. Хоть бы номер написали на yahoo.com — а подробности хотелось бы услышать. Заранее розовею.

— А что это у вас за латинские буковки? Подробности… Нет, я не смею. Я старый солдат.

— Это почта, куда порядочный человек давно бы написал номер дома и квартиры, а не морочил пожилой даме голову, которая и без того не в порядке!

— Ахти мне, ахти!

— Ату, ату!

— Ата-та! Я еще не определилась. Девочка уже неделю бродит вокруг Бурденко.

— Сейчас выйду — гляну. Я как раз собрался откушать, надо её за стол сразу… Ну и ноги растереть.

— Грудь — водкой! Всему надо учить. Там домофон небось есть?

— С одной стороны — есть. А с другой и вовсе как нету.

Извините, если кого обидел.

23 мая 2006

История про разговоры (СXLV)

— Вы неприличными словами не выражайтесь. Вы бы еще "анабазис" сказали.

— Не передергивайте, нет там никакого базиса. Там сис! Дариью кай Парисатидас гигнонтай пайдей дуо. Все в законном браке, заметьте. А не так, как у вас, у писателей, в санаториях случается под солонину-то. Стыдно?

— Гадость вы какую-то сказали, по-моему. А писателя обидеть — что ребёнка ударить.

— Вам везде гадости мерещатся! Что за пакостное воображение! А еще вели литературный кружок! Между тем это просто выписка из записи древнегреческого ЗАГСа, которую я сделала по памяти.

А писателя обидеть куда приятнее, чем ребенка ударить, должны различать, не маленький. Ребенок-то не выбирал, становится ему ребенком или нет, не говоря о том, что это у него пройдет.

Писатели же объели всю землю русскую. И газ воруют, я уверена. Вон как у них натоплено.

— У вас, кстати, не найдётся знакомого печника? (Девочку вашу, отправленную за щипцами будто за спичками, я понимаю так, найдут только когда снег сойдёт).

— Девочка пошла, как письмо дедушке Иван Макарычу! Адреса-то ей никто не давал, — так, в общих чертах я обрисовала — богемного вида представительный мужчина с электрощипцами, водится в районе Тверской. Уехала и пропала. В среду морозы отступят, поеду искать. Ох-хо-хо. Хорошо, я ей чип в шапочку ввязала. Адрес дайте. И рецепт солонины, чтоб два раз не ездить.

— У Ломбарда свернёте, не доходя Бурденко, под огромной тарелкой на стене? Сразу в дверь, дверь слева.

Девочке — венок, моё слово.

Извините, если кого обидел.

23 мая 2006

История про разговоры (СXLVI)

— Утюг. Утюг… Надо написать про утюг!

— Фен, кстати советский. На ходу. Немного током бьётся — из шнура.

— А про утюг поподробнее?

— Нормальный советский утюг. Снизу сталь, крутые бока, чёрная ручка сверху. Шнур неродной, но током не бьётся.

— Заманчиво…

— Вам — бесплатно.

— Ну что Вы…Это как-то слишком. Могу меняться! Отдам-ка я Вам за утюг старую гладильную доску. Муха почти не сидела!

— У меня есть две. Зато — знаете, что нашёл? Нашёл специально для вас: нагревательный элемент для старого рефлектора — помните, такие круглые, похожие на настольную лампу. Там, как раз, на цоколе от лампы — фарфоровый конус, увитый проволокой накаливания.

— О! Вы — искуситель! Вот! Нашла! Берите устройство для подзарядки щелочного аккумулятора. Большое и гудит. Вещь!

— Я-то за базар отвечаю. Думаете, это всё? Ещё две доски чудесные — для увеличителя как раз — с ездящими туда-сюда линейками, клёвые. Две. Это вам не гладильная доска — там сантиметры нарисованы.

— А я что, не отвечаю? Всё в наличие и готово к отдаче. А за доски отдам старый мужнин шкаф! Весь! Он состоит из двух сервантов без стёкол, поставленных друг на друга. Красоты необычайной.

— Думаете — всё? Нет, не всё. Есть два! трёхпрограммных! громкоговорителя! В работающем состоянии.

— А у меня! А у меня… А у меня для Вас ещё 4 старых клавиатуры есть и гитара! Немного, правда, не строит, зато без колков.

— А у меня — три клавиатуры, внешний запоминатель аж на 2 Гб, и тоже гитара —