Теперь я Волан-де-Морт? - Илья К

Сразу после родов ей было нужно, чтобы роженицу оставили одну, но магию использовать не потребовалось: у всех полно дел. Едва мать дала ребёнку имя и произнесла пару слов о его отце и своих родственниках, их оставили одних. Пара крепко спящих магловских женщин не в счёт — здесь никто мешать не будет.

Убедившись, что ей никто не помешает, она использовала выданный хозяином переделанный маховик времени. Тот просто растворился, а Беллатриса и Меропа исчезли в будущее из прошлого.

Конец POV Беллатрисы.

Я поблагодарил Беллатрису за работу, а сам занялся Меропой. Взять образцы тканей и крови, вырастить в том же объёме, взять чуток бактерий, защитить Меропу от современных бактерий.

Тщательно зафиксировать её состояние, полностью купировать, затем её вылечить. Она словно пыталась умереть, но не с тем связалась — я умею не дать человеку умереть. Это у меня профессиональное.

Вскоре Меропа открыла глаза.

Я был в образе, максимально приближенном по внешности к Тому Реддлу.

— Том? — спросила она меня.

Я смотрел в её глаза и не видел никаких преград для себя — её мысли были для меня открытой книгой.

— И да и нет. Я не твой муж, я твой сын.

— Как это возможно? Том только сейчас родился. У меня, наверно, жар, — ответила она.

Улыбаясь, я потрогал её лоб ладонью. Потом махнул рукой, творя беспалочковое заклинание.

— Жара больше нет, — сказал я. Можно чуть-чуть преувеличить. — Ты здорова. Тяжко тебе пришлось. Я думал, ни одному больному на свете не бывало так худо. Вдруг чувствую — ты уже умираешь. И подумал: всё. Но я сумел тебя вытащить.

Ничего серьёзного. Дифтерия, туберкулёз, последствия длительного голодания, переохлаждения и прочие прелести жизни на улице. И нежелание жить. Именно этого Том Реддл всегда и боялся: быть ничем, по глупости умереть — от болезни, от голода, от ножа, от бомбы.

К чести женщины, она сосредоточилась на защите плода, и её магия уберегла Тома, иначе бы точно был выкидыш.

— Я умирала, — ответили мне. — Ты Бог?

Что ты. Я только учусь. Кроме того, Бог изначально всемогущ, почти как Альбус Дамблдор, а я просто к этому иду шаг за шагом.

— Нет-нет, мам, я не Бог, — ответил я. — Только прикидываюсь. Я Том Реддл, твой сын. — Я ещё сильнее улыбнулся. Я так говорю, потому что она не может знать, кто такой Волан-де-Морт. Чтобы не тратить время на объяснения, перехожу на змеиный язык. — Я твой сын, мне ты уже нравишься. Я перенёс тебя сюда, потому что хотел увидеть.

Я переодел её заклинанием и подтащил к ней телекинезом еду, воду и зеркало. Если она хоть на каплю женщина — должно сработать.

Взмах рукой — и комнату заполняют причудливые картинки.

— Видишь, мама? Это совсем не то, что ты думаешь. Это не иллюзии. У меня есть жена и дети, твои внуки. У нас не так, как в твоё время. Мы счастливы и всем довольны, и у нас достаточно золота.

Я показал ей кольцо Марволо — Воскрешающий Камень и искусную копию Медальона Слизерина.

Меропа смотрела на меня, словно кролик на удава.

— Какой идёт год?

— Год моей победы. 1984. Смотри! — Я показал ей документы, подтверждающие право Тома Гонта заседать в Визенгамоте, и, повинуясь моей воле, комнату заполонили новые разноцветные огни — эффектное, но бесполезное заклинание. Главное, заранее прикрыть ей глаза защитой, чтобы не повредить сетчатку. Вслед за этим я наколдовал ей цветы, благо я натренировался на могиле Невилла. Цветы были, точно красное и голубое пламя. Они пламенели, искрились прохладными удлинёнными лепестками. Венчики были большие и голубели, словно луна. — Это тебе, мама. Не удивляйся, что я это делаю без палочки. Я великий волшебник.

Тут она наконец поверила и кинулась меня обнимать, благо я стоял без защиты.

Я рассказывал ей, как скучал и как хотел хоть раз её увидеть.

Примерно через полчаса она отошла от передоза чувствами и начала думать головой.

— Том… Это ведь хроноворот? Со временем нельзя шутить!

— Это безопасно. Я всё предусмотрел.

— Да-да, конечно, я очень ценю всё, что ты сделал! — воскликнула она по-прежнему на змеином. — Не могу я здесь оставаться. Это плохо кончится.

Редкостная догадливость. Элисон уже завалил меня сообщениями — всё идёт ещё хуже, чем я думал. Энергия необъяснимой природы накапливается в компенсаторах, и скоро рванёт. Меропа не принадлежит этому времени, и её стремительно хочет затянуть назад. Серьёзность ситуации показательна: Элисон уже в самом глубоком бункере. А что? Это на флоте капитан гибнет вместе с кораблём, у нас не так. Элисон — сама преданность, пока его умирать не заставляют.

— Не знаю, что у вас происходит, Повелитель, — сообщил он мне. — Надеюсь, вы вытащили из прошлого Мерлина и пытаете его, чтобы узнать его секреты. Но надо заканчивать поскорее.

С Мерлином идея плохая: я точно не знаю, где он и как умер, он сам великий маг и историческая личность. А Меропа… Тем более я ничего не планирую менять…

— Неужели ты не хочешь увидеть внуков? — спросил я.

— Ещё как хочу! Но я знаю, это не для меня. На меня навалится груда ощущений, которые моё сердце не сможет вместить.

— Мам, я очень не хотел тебе говорить… Я надеялся, что не придётся, что в этом не будет нужды. Но ты не оставляешь мне выбора.

Я сотворил новое заклятие, которое показало новую картинку. Могилу Меропы я уже разграбил, но сделать новую — ничего сложного.

Женщина протянула руку к иллюзии, и рука провалилась сквозь картинку.

Кладбище лежало перед нами в ярком свете осеннего полудня. На картине выросла мрачная гранитная глыба — она растёт, близится, заполняет всё, уже ничего больше не видно. Она читает надпись на английском один раз, другой, третий. Меропа Гонт. И дата её рождения, и дата смерти 31 декабря 1926 года.

— Убери это, — тихо просят меня.

Я убираю картинку.

— Прости, мама.

— Я чувствовала, что всё к этому шло.

— Тогда ты больше не проснулась, — ответил я. — Ты умерла 31 декабря 1926 года. Я рос в приюте.

— Прости меня, Том.

— Я тебя ни в