Свой выбор 2 - Рина Зеленая

— Но я не помню, чтобы моей студентке стало легче на ее втором курсе, — произнес профессор Флитвик, пристально глядя на Альбуса Дамблдора. — Наоборот, ее стали только больше травить.

— Плакса Миртл! — невольно воскликнула Гермиона. — Она же призрак из туалета на втором этаже.

— Интересно, что она единственный призрак в Хогвартсе, кто не может нормально перемещаться по школе, — будто себе, но услышали все, сказал Гарри. — Она будто заперта в туалете, а если и может его покинуть, то только с водой… По трубам.

— Мистер Поттер, мистер Малфой, мисс Грейнджер, — отрывисто произнес декан Слизерина, — вы свободны. Далее ваша помощь не требуется.

Никто из студентов не решился перечить, видя, какое напряжение повисло между директором и тремя деканами. Дети тихо направились к выходу.

Глава 25

Выйдя из владений Дамблдора, Гарри скривился, ухватил гриффиндорку за предплечье и повел в ближайший пустой класс. Гермиона возмущалась и пыталась вырвать руку из захвата, но у нее ничего не вышло. В аудитории Поттер подтолкнул девочку вперед, она по инерции сделала несколько шагов и очутилась в центре комнаты. И тут же ощутила себя неуютно под пронизывающим взглядом зеленых глаз. Следом в класс вошел Малфой, и Гермионе стало совсем не по себе.

— И чего ты добивалась, Грейнджер? — сложив руки на груди и прищурившись, тихо уточнил рейвенкловец.

Отныне и впредь он будет называть гриффиндорку исключительно по фамилии. Как знакомую, но не друга. Под конец года стало ясно, кто и чего стоит. Будь Гарри забитым мальчиком, готовым на все, чтобы иметь друзей, он бы, возможно, простил Грейнджер. Поттеру было плевать на репутацию семьи, происхождение, отношение к другим. Но вот предательства в отношении себя не простил бы никогда.

Гермиона растерянно молчала. Похоже, у нее впервые не было ответа на поставленный вопрос.

— Ты была в курсе с самого начала, но никому не сказала. А приберегла столь хороший козырь на будущее, — глядя на кудрявую девочку в упор, рассуждал брюнет. — И использовала именно тогда, когда появился отличный момент для мести.

Гермиона открыла рот и выпалила:

— Не придумывай! Я надеялась, что ты сам одумаешься. Но год подошел к концу, а ты продолжал заниматься чем угодно, но не учебой.

Гарри лишь фыркнул.

— В начале семестра я, в случае твоих обоснованных претензий, получил бы просто штраф и душевный разговор с деканом. И даже сейчас, пойди ты к профессору Чар, выяснение правды заняло бы гораздо меньше времени и сил.

— Дура ты, Грейнджер, — перевел слова рейвенкловца Драко.

— Что? Да как ты смеешь?! — возмутилась девочка и глянула на Поттера, но тот не спешил за нее заступаться. И Гермиона вдруг отчетливо осознала, что и не заступится.

— Смею. Потому что это правда, — припечатал слизеринец.

Гриффиндорка попыталась ответить, но блондин перебил ее сразу после возгласа «Малфой!»:

— Мне даже жаль тебя. К моменту, когда поезд доберется до Лондона, все студенты и учителя будут знать о твой выходке.

— Я поступила правильно! — заявила девочка, вздернув нос.

— И в чем же ты права? — фыркнул Драко. — Ты голословно обвинила Поттера. И меня.

— А если бы…

— Если бы он или я были гриффиндорцами, то, вероятно, ты могла оказаться права, но мы не гриффиндорцы, — покосившись на Гарри, припечатал Малфой. — И ладно бы ты рассказала своему декану. Или моему декану. Или профессору Флитвику. Но ты сказала о своих подозрениях Дамблдору, а тот устроил все это представление… Ты хоть понимаешь, как это унизительно?

— Что унизительно? — удивилась Грейнджер.

— Подобное разбирательство, — ответил Драко. — Любой студент примерит ситуацию на себя…

Гермиона непонимающе нахмурилась.

— Никто не любит доносчиков, Грейнджер, — пояснил ей слизеринец. — В львятнике, вероятно, подобное поведение — норма. Не зря вас не львами и не грифонами за глаза называют, а шакалами!

Гермиона возмущенно вскрикнула, а Гарри чуть хмуро глянул на блондина. Тот поджал губы, но продолжил уже не так жестко:

— Доносчиков никто не любит. Особенно, если обвиняют без доказательств. И делает это магглокровка. Так что учти, Грейнджер, в следующем году тебе здесь будет тяжелее. Кто будет с тобой дружить, если ты даже знакомого можешь подставить?

— Ну и что! — помолчав секунду, решительно ответила девочка. — И что? Хогвартс — это только семь лет. Просто школа. Мне не так уж нужны здесь друзья. Я могу и без них.

Договорив, Гермиона хотела было сбежать от мальчиков, но ее остановила реплика молчавшего до этого Поттера:

— Кто ж спорит. Можно и без друзей.

Его голос звучал устало и печально.

— Вот только в нашем случае учеба в Хогвартсе предполагает не только саму учебу и заведение друзей, — хмыкнул Малфой. — Какая ж ты наивная… Ничего ты не понимаешь.

Гермиона недовольно поджала губы, развернулась к Драко и презрительно осмотрела его с ног до головы.

— И чего же я не понимаю? — потребовала она ответа.

Малфой молчал несколько секунд, а потом буднично сказал:

— Мне можно играть во все эти игры. Я Малфой. Связи, деньги, магия и кровь. Мне будут улыбаться в лицо, даже если за глаза каждый пожелает проклясть. А ты? Кем ты планируешь быть в будущем, магглорожденная ведьма Гермиона Грейнджер? Ты уже решила?

— Я хочу работать в Министерстве Магии, — заявила девочка.

Родители видели гриффиндорку дантистом или любым другим медиком, но девочка, втайне от них, мечтала о деле, где не придется копаться в чужих ртах. В фантазиях она видела себя на трибуне перед толпой, восторженно внимающей каждому ее слову. Или в большом кабинете, за рабочим столом, над пачкой документов с круглой начальственной печатью в руке.

— Я так и подумал… — усмехнулся Драко.

— В магическом мире ущемляются права магглорожденных и их близких из магглов! — возмущенно воскликнула Гермиона. — Я хочу это изменить!

Девочка гордилась собой. После разговора с Гарри, когда узнала о своем положении в Хогвартсе, она много читала и очень воодушевилась интересной задачей.

Драко вздернул бровь, но не сказал ничего неприятного, хотя Грейнджер видела, что он просто сдерживался язвить при Поттере. Зато сам Гарри тихо заметил:

— Зато ты