Берлинский дневник, 1940–1945 - Мария Илларионовна Васильчикова

Суббота, 11 марта. Ходила на лыжах с Мадонной в надежде достать овощей к подаренному ей зайцу, которого она готовит у себя дома для всех нас.

Воскресенье, 12 марта. Жизнь в Круммхюбеле организована исключительно плохо. Почти нет угля (хотя мы находимся в Силезии, а это угледобывающий район); а когда уголь есть, наши помещения превращаются в топки. Так что мы попеременно замерзаем и потеем.

Заяц Мадонны Блюм был восхитителен, и гости оставались допоздна. А я снова должна быть на ногах в пять утра, поскольку еду в Бреслау[636] за фотографиями для пополнения моего архива.

Понедельник, 13 марта. Одевалась в темноте; было очень странно снова оказаться в юбке.

К счастью, железнодорожное сообщение с Бреслау еще действует, и я была там к десяти часам. Город показался мне унылым, хотя разрушений в нем пока нет. С работой я справилась быстро, наскоро осмотрела рыночную площадь и собор, а затем решила подкрепиться в местном ресторане, но кормили там так скверно, что я через силу выхлебала какой-то омерзительный суп и поспешила обратно на вокзал.

В купе вместе со мной ехали несколько женщин. Одна старуха все время мотала головой из стороны в сторону: никак не могла оправиться от шока после налета. Другая потеряла полруки, но выглядела вполне бодрой. Она направлялась в какую-то сельскую больницу. Почему-то я испытала непонятную брезгливость, и вдруг, словно угадав мои мысли, кто-то достал одеколон и опрыскал им купе. В Хиршберге к нам подсела одна девушка из нашего министерства. Она ехала из Берлина. Она виделась с Лоремари Шёнбург, которая теперь хочет приехать ко мне в Круммхюбель.

Вторник, 14 марта. Письмо от Мамá. У нее давно нет никаких вестей от Ирины. В Италии царит хаос. Мне вдруг стало очень тоскливо, я пошла в церковь и некоторое время сидела там, пытаясь все это как следует обдумать. Судя по всему, Ирина у себя в Риме совсем затосковала от одиночества и хочет присоединиться к нам еще перед концом войны. Какая это была бы ошибка!

Среда, 15 марта. Письмо от Лоремари Шёнбург, подтверждающее ее намерение приехать сюда. Мы пошлем ей официальное письмо с приглашением войти в состав нашей группы на постоянных началах. В Берлине она чересчур суетится и тем подвергает опасности жизнь очень нужных людей.

Ужин в ресторане «Пройсишер хоф». Там только что закололи свинью, и все набросились на потроха. Я стойко держалась сыра.

Телеграфная служба вконец расстроилась по всей Германии. Отправить сообщение телеграфом — вернейший способ сделать так, чтобы оно не дошло. Что, впрочем, теперь порой бывает кстати.

Четверг, 16 марта. Посылок с едой все нет, так что сегодня мы ели на ужин сухарики, смоченные в растопленном жире от индейки.

Вчера вечером генерал Дитмар[637] (официальный военный радиокомментатор) признал, что дела на Востоке плохи, так как русским благоприятствует Schlammperiode [сезон грязи]. Нам следует быть готовыми к серьезным поражениям, сказал он.

Что же касается союзников, то они бомбили Рим, а также Штутгарт. Берлин в последнее время не трогают.

Пятница, 17 марта. Ничто не нарушает монотонность нашего серого существования — вот разве то, что граф Шуленбург прислал нам индейку.

Суббота, 18 марта. Целый день каталась с Мадонной Блюм на лыжах под сильным снегом, а когда пришла домой, то застала Жаннетт С. за попытками справиться с ящиком вина от Меттернихов, который только что доставили на санках помощник посла Ш. и шофер. Мы тотчас же откупорили бутылку и устроили себе тихий пир. Я подарила Жаннетт пол-ящика в благодарность за гостеприимство.

Воскресенье, 19 марта. Опять катались на лыжах.

Дома нас ожидал граф Шуленбург. Он только что получил посылку с орехами, изюмом и сушеным инжиром из Турции. Еще он принес кофе и коньяк, так что у нас был настоящий пир.

Жаннетт С. хочет на неделю вернуться в Берлин. Поскольку налетов там в последнее время не было, она даже собирается взять с собой свою маленькую дочку, которая здесь с ней живет. По-моему, это крайне неблагоразумно.

Вторник, 21 марта. Сегодня днем у нас было первое совещание с Бютнером после того, как он меня уволил. Он пытался быть любезным. Видимо, решил помириться.

Помощник графа Шуленбурга сказал Жаннетт С., что немецкая армия оккупировала Венгрию[638], а русские занимают Румынию[639]. Официально об этом пока не сообщается. Приятные же нас ожидают перспективы!

Среда, 22 марта. Встали ни свет ни заря. После завтрака с настоящим кофе Жаннетт С. с ребенком отправились в путь. Мела метель. Сопровождал их помощник графа Шуленбурга Ш., явно за ней ухаживающий. Я рада, что немного побуду одна. Займусь починкой одежды и вообще приведу все в порядок.

В некоторых отношениях у Круммхюбеля, безусловно, есть свое сельское очарование: сегодня утром я пошла за покупками, и вдруг меня окликнул почтальон — он видел меня в булочной и после этого обошел все гостиницы (так меня и не отыскав), потому что у него было для меня заказное письмо. Трогательно!

Работала допоздна, так как из Бреслау прибыли кипы фотографий и канцелярские принадлежности; сейчас мы ищем тележку, чтобы доставить их к себе в бюро вверх по склону. У министерства есть специальный фонд сигарет — чтобы подкупать местное население переносить нам тяжести: ведь транспорта здесь практически нет.

Приглашаю гостей, пока есть вино. По-прежнему нет угля. В доме все холоднее и холоднее; когда приходят гости, я включаю два жужжащих электрических вентилятора.

Четверг, 23 марта. Теперь это уже официально: Венгрия оккупирована «нашими» войсками. Новым премьер-министром стал бывший посланник в Берлине — Штояи[640], которого я несколько раз встречала на ужинах у Валери Аренберг: она ведь тоже венгерка. От Макиавелли в нем, насколько я помню, очень немного.

Хотя Венгрия немало поживилась за счет дружественных отношений с нацистской Германией, возвратив себе значительную часть территории, утраченной после Первой мировой войны, ее приверженность этому союзу была, мягко говоря, относительной, а участие в военных действиях Гитлера на Востоке — скромным. После того как во время Сталинградской битвы венгерские вооруженные силы были практически уничтожены, вероломный регент Венгрии адмирал Хорти[641] вступил тайно в контакт с союзниками. Это стало известно Гитлеру; 17 марта он вызвал Хорти в Берхтесгаден. В его отсутствие немецкие войска заняли страну и объявили премьером фельдмаршала Дёме Стояи.

Пятница, 24марта. Мои продовольственные запасы тают на глазах.

Вечером зашла к графу Шуленбургу, он показал мне телеграмму из Мадрида: ночью 17-го французское Сопротивление пустило под откос экспресс Париж — Андэ;